Клинок выковывается
Шрифт:
– Человек не может быть таким тупым, как ты! – гаркнул меч и задрожал еще сильнее. – Клади меня на место, не дорос еще легендарные мечи трогать!
– Ой-ой, подумаешь! – огрызнулся я, возвращая его на постамент. – Только еще железяки всякие меня не учили!
Меч гордо смолчал, дзынькнув напоследок о свое привычное ложе.
– Все прям такие умные, куда бы только от вас деться, – бурчал я, хотя и понимал, как глупо выгляжу, ругаясь с неодушевленным – или все же?.. – музейным экспонатом.
Торгидор и Итак стояли с широко открытыми глазами и слушали мой диалог с мечом.
– О, какая
– Любимица его величества, Лейте, секира короля Фергуса, – прокомментировал мое восклицание хранитель. – Занесите ее для удара, тан.
Я подхватил прекрасно легшую мне в руку секиру и сделал замах. Торгидор не смог сдержать восклицание восторга, на глазах хранителя показались слезы, я же стоял с секирой в руке и во все глаза любовался на открывшуюся красоту. Секира полыхала всеми цветами радуги, причем явственно было видно, что это не краска или куски разных металлов, собранных вместе. Создавалось такое впечатление, что самую яркую радугу в мире порубили на куски, которые потом сковали вместе в виде секиры.
– Просто чудо какое-то! – благоговейно прошептал я, с сожалением возвращая секиру на ее место.
Мельком покосившись на короля, я увидел, что тот вообще лишился дара речи, став похожим на мальчугана, которому добрый волшебник вручил сразу пять эскимо.
– Молот короля Тетры, – остановился хранитель возле следующего стенда с еще одним молотом. – По преданиям, разговаривал.
В голосе музейного деятеля явственно ощущался сарказм.
Я сразу застопорил и не стал подходить ближе, выслушивать критику от еще одной древней железки мне не улыбалось.
– Пошли дальше, – махнул я рукой, стараясь не обращать внимания на улыбки гномов.
Экскурсия продолжилась.
– Фрегарах, меч короля Мананнана, может разрубить любой доспех.
– Энгервадель, молот короля Фритьофа, руны на нем разгораются во время войны и гаснут в мирное время.
– Атвейг, меч короля Торгара, по преданию поет от счастья, если его вынимают для битвы, а если битв долго не случается, то с него начинают капать кровавые слезы.
– А вот к этому мечу я не рекомендую вам приближаться, – сразу предупредил меня хранитель, показывая на лежащий в ножнах меч, от которого исходила непонятная мне угроза.
Я даже зябко поежился, настолько мне было неуютно просто стоять рядом с ним.
– Дайнслейф Проклятый, единственное сохранившееся до нашего времени Оружие из семерки Проклятых, – прошептал король, отступая на пару шагов. – Меч был под угрозой смерти выкован последним мастером клинков, который проклял его перед тем, как отдать королю Аргару. Если его достать из ножен, то вернуть обратно можно только после того, как он прольет чью-нибудь кровь. Если промедлить с этим, то Проклятый может ранить или убить даже своего хозяина. Король Аргар поплатился за свои угрозы мастеру, сначала потеряв свою жену, когда захотел впервые посмотреть на него, а затем и единственного сына, который добрался до меча в то время, когда отец спал.
– Похоже на правду, – ответил я, опасливо глядя на жуткую штуковину, от которой
Мы торопливо прошли дальше и остановились у предпоследнего экспоната.
– Мистелтейнн, меч короля Гардара. Легенда гласит, что это первое оружие, выкованное последним мастером клинков, поэтому единственное его уникальное свойство состоит в том, что он никогда не тупится.
– Тоже неплохо, – прокомментировал я, вспомнив, сколько времени требуется, чтобы выправить клинок, побывавший в хорошей сече.
– Ну, и последнее оружие, секира короля Берси, Хвитинг, – хранитель встал рядом со мной, – поражает врагов и исцеляет друзей, стоит только прикоснуться к ней – хоть к обуху, хоть к лезвию.
– Ух ты, – восхитился я, сразу захотелось попробовать испытать ее. Секира, как и все оружие в Зале славы, легко и удобно легла в ладонь, словно была сделана под мою руку. – Есть у кого раны, чтобы проверить?
– У моего помощника порезан палец. – Хранитель махнул рукой, подзывая к себе помощника.
Молодой гном, опасливо косясь то на короля, то на меня, подошел к нам.
– Покажи палец! – приказал Итак таким тоном, что бедный парень, не пикнув, вытянул вперед руку, на указательном пальце которой и вправду виднелся глубокий, слегка подживший порез.
Под любопытными взглядами присутствующих я поднес секиру к его руке, плашмя приложил к порезу и едва не ослеп от яркой вспышки, которая ударила по глазам. Когда мы проморгались и протерли слезящиеся глаза, то я с чувством некоторого удивления – правда, после всех продемонстрированных чудес уже не слишком сильного – увидел, что раны больше нет, только кожа на пальце подростка стала нежно-розовой.
– Доволен, Итак? – усмехнулся продолжавший смаргивать слезы король, обращаясь к хранителю. – Есть еще сомнения в том, что мастер клинков подлинный?
– Ваше величество, теперь ни у кого не останется сомнений, – пробормотал хранитель, похожий на какую-то сомнамбулу.
– Опять вы темните. – Я усиленно тер глаза. – Что такого произошло в Зале, что вы все время переглядываетесь и перемигиваетесь?
Король захохотал, а вслед за ним засмеялись Итак и его помощник.
– Если не брать в расчет то, что никому за последнюю пару-тройку столетий не удавалось разговорить Круайдин, заставить светиться Лейте и излечить раненого Хвитингом, то ничего особенного не произошло, – с иронией ответил Итар. – О свойствах всех содержащихся в Зале предметов мы знали только из легенд, преданий и обрывочных записей наших предков, поскольку последний мастер клинков умер более тысячи лет назад.
– Я ведь не зря сказал тебе, что Зал славы – это не просто музей или место поклонения народа, – улыбнулся король, – это единственный верный способ найти мастера клинков. Знаешь, какая плата берется за посещение этого священного места? Каждый вошедший сюда должен прикоснуться к Круайдину, с которым ты так содержательно побеседовал!
При этих словах гномы снова принялись хохотать. Я озадаченно посмотрел на короля и хранителя и понял, что всякие сомнения в том, что я мастер клинков, полностью развеяны, оружие признало во мне кровь мастеров прошлого.