Клинок выковывается
Шрифт:
– Максимильян, – умоляющим тоном обратилась она ко мне, схватив за руки.
Я едва не остолбенел от изумления, таким образом могли обращаться друг к другу только очень близкие люди, да и то не в общественных местах. Называя меня просто по имени, графиня в первую очередь ставила себя в неловкое положение перед обществом.
– Графиня. – Я освободил руки и вежливо поклонился, все, как положено по этикету.
– Барон, спасите меня. – На меня посмотрели умоляющим взглядом.
«Поздно ты запела, пташка». – Совесть моя даже не трепыхнулась.
Я вспомнил,
– Не понимаю вас, графиня, – сделал я удивленное лицо. – Что случилось? И где ваша свора? – Я прикрыл ладонью рот и притворно извинился: – О, простите, хотел сказать – свита. Вечно у меня так, с утра ляпаю невпопад.
– Этот бретер, этот негодяй Бернар отогнал от меня всех моих друзей, – она всплеснула руками, – и теперь каждый день пристает ко мне, домогаясь моей руки! Помогите, прошу вас, барон, только вы можете остановить этого дьявола во плоти.
– А что я с этого буду иметь? – Я прекратил изображать из себя дурачка и холодным тоном обрушил на нее свои слова. – Кстати, вы уже замолили свой грех перед Богом или еще нет?
От моих слов графиня в ужасе отшатнулась и побледнела, на глазах едва не появились слезы.
– Как можно быть таким жестоким, барон? Вы ведь дворянин и обязаны защищать честь женщины! – вскрикнула она, глядя на меня расширенными от страха глазами.
– Защищаю только тех, кто этого достоин, – тихо, только для ее ушей, сказал я и пошел дальше, оставив за собой графиню и удивленные взгляды случайных свидетелей.
«Жаль, что от Бернара придется избавляться, – думал я, следуя в танцевальный зал, – он бы удержал графиню на коротком поводке. Очень жаль».
Бал тянулся нудно и неинтересно, разглагольствования короля и хвалебные речи прихлебателей давно сидели у меня в печенках, а музыка осточертела до желудочных спазмов. Единственное, что меня здесь радовало, – это обилие еды на столах. За дни празднований я попробовал все, даже составил собственную программу насыщения, подобрав путем экспериментов, какое блюдо за каким должно следовать для наибольшего удовольствия, и теперь следовал этому меню, передвигаясь от стола к столу. Хорошо еще, что желающих со мной поговорить с каждым днем становилось все меньше: явственно замечая, что я сторонюсь праздной болтовни, досужие сплетники от меня наконец отстали, подходили поговорить за жизнь только самые говорливые, которых устали слушать в другом месте.
– Вы танцуете? – прозвучал женский голос у меня за спиной, и я от неожиданности чуть не подавился щупальцем осьминога.
Кашляя, я повернулся на голос и с большим удивлением увидел дочь Нарига. Девушка с румянцем на щеках, в ослепительно-белом платье со сверкающими кристаллами кварца, раскиданными по нему, как звезды по небу, стояла рядом и с вызовом смотрела на меня.
– Маркиза, нельзя же так подкрадываться! – возмутился я, нагло дожевывая щупальце. – Вы меня на всю жизнь заикой сделаете.
– Угу, вас испугаешь, – критически ответила она и почти сразу же ойкнула, поняв, что сказала бестактность.
– Стою, никого не трогаю, примусы
– Простите, не поняла вас? – покраснела девушка еще сильнее.
– Не переживайте, это я так, непереводимая игра слов, – я махнул рукой.
– Так как насчет моего вопроса? – мне стало понятно, что девушка заставляла себя говорить через силу.
– То, как мы расстались, не очень располагает к продолжению общения. – Я хмыкнул, с удовольствием наблюдая, как краска заливает лицо и плечи девушки.
– Я просто многого тогда о вас не знала. – Элиза сердито на меня посмотрела.
«Интересно, почему она подошла?» – удивился я про себя.
То мимолетное чувство, которое я испытал когда-то к ней, уже давно выветрилось под грузом повседневных забот.
– Не знаю, что вам сказать. – Я стал серьезен и показал глазами в сторону. – Если мы продолжим общаться, то ваши братья, сейчас испепеляющие меня взглядами, перейдут к действиям и бросят мне вызов. Не хочу лишать вас их общества, хотя очень хочется. Думаю, вам лучше вернуться к ним.
На глазах девушки появились слезы. «Уже вторая за один день, – я тяжело вздохнул, – и за что мне это сегодня?»
– Если я сейчас с вами не поговорю, то вы уедете, и увидимся мы не скоро, – неожиданно ответила она.
Девушка напряглась, и я с удивлением заметил, что дочерью герцога она является не только на дворянских грамотах о рождении. Тот же жесткий взгляд, поджатые губы и прямая спина – она была уменьшенной копией своего отца.
– Простите, маркиза, но у нас с вашим отцом слишком серьезное противостояние. – Я с сожалением посмотрел на симпатичную девушку. – На балу у графини Навской я пробовал помириться, но ничего не вышло. Простите, но для вас же будет лучше держаться от меня подальше.
– Я знаю, отец рассказывал братьям. – Она снова поджала губы. – Но позвольте мне самой решать, с кем общаться, а с кем нет.
Я наморщил лоб, девушка не хотела понять, чем могло грозить наше с ней общение.
– Элиза, – я заговорил как можно мягче. – Вы сами мне не простите, если я раню или, не приведи Единый, убью одного из ваших братьев. Посмотрите на них, они уже готовы бросить мне вызов за один только разговор с вами.
– Жаль, – тихо сказала она и покосилась на своих братьев, которые действительно сделали несколько шагов к нам. Она отрицательно покачала им головой, и они ее послушались, вернувшись обратно. – Жаль, я хотела узнать вас лучше, барон, – девушка повторилась, но перешла на официальный тон.
– Взаимно, маркиза. – Я поклонился, показывая, что разговор закончен.
Девушка вскинула голову и удалилась к братьям.
«Глупо было бы еще сильнее настраивать Нарига против себя, закручивая интригу с его дочерью, – думал я, – и так уже дальше некуда».
Остаток дня прошел без происшествий, и я с нетерпением дождался вечера. За мной заехала карета, и едва я забрался внутрь, как мне тут же были вручены стираная одежда и ножны с саблей.
– Ну как? – поинтересовался я у сияющего нубийца.