Клинсмер
Шрифт:
Как оказалось, проснулся я как раз к ужину. В казарме собралось почти все население лагеря, исключая, разве что, командный состав и охранников. Заметив, что я открыл глаза, Хлыст присел на кровать рядом со мной.
– Ты как? – участливо спросил командир легионеров.
– Да вроде нечего, – сиплым голосом отозвался я и не узнал его.
– Ну и хорошо, – произнес сержант. – Ты теперь легенда. Стреляешь, как бог, дерешься не хуже. Чем раньше занимался?
Я пожал плечами, тело отозвалось болью, но уже не такой, которую я испытывал при каждом движении, когда отошел от схватки в медпункте. Казалось, что с того временя, прошло несколько дней. О приснившимся знаке я решил пока
– После ужина Иваныч просил тебя зайти к нему, – продолжил Хлыст. – И, кстати, Сашка сказал, что ты боец не хуже, чем он, а возможно и лучше. Но пока не вспомнишь, придется жить на одних рефлексах. От своих тренировок он тебя освободил, стрелковой у тебя тоже нет, так что будешь заниматься правом и силовой, а так у тебя все замечательно. И все-таки, интересно, кем ты был раньше?
С трудом проглотив ужин, я с помощью Димки добрался до медпункта.
– Ну-с, молодой человек, как вы себя чувствуете? – спросил Иваныч, проводя поверхностный осмотр. – Я гляжу, на вас все заживает быстрее, чем на собаке, причем, не породистой, а как на обычном двортерьере. Думаю, через пару дней и следа не останется, кроме небольшого шрама на брови, хотя стоит признать, что отделал тебя Сашка знатно. Правда, я слышал, что положить тебя он так и не смог.
– Захотел бы, положил, – с трудом отозвался я. – Меня под руки с ринга уводили, а у него, по-моему, только на скуле синяк.
– Ну, вообще-то, нет, – склонившись к самому уху, произнес доктор. – Но это по секрету и только вам, он просил никому не говорить. Три сломанных ребра, выбита кисть, тело сплошной синяк. Думаю, что вы смогли бы с ним справиться, хотя я с трудом могу представить человека, который на это способен. И внешне вы в это представление не вписываетесь, но внутри вы намного крепче.
Взяв шприц, наполненный какой-то мутной жидкостью, он ввел иглу в вену, вкатил мне десять миллиграмм какой-то гадости, от которой меня бросило в пот.
– Ну вот теперь выздоровление пойдет быстрее, это стимулятор, он чуть увеличит возможности вашего организма, не на много, но все же. Его разработали, когда пытались создать вакцину против гриппа. Несколько часов у вас будет жар и немного болеть голова. Не волнуйтесь, это пройдет. И лучше, если вы побудете это время в постели.
– Спасибо, доктор, – отозвался я, пытаясь натянуть тельняшку и камуфляж, с трудом превознемогая боль в мышцах, я с помощью Димки справился с этой задачей.
Дорога из медпункта заняла десять минут, хотя здоровый человек преодолевал этот путь за четыре. Димка довел меня до кровати и, как заботливая мама, помог раздеться и накрыл меня одеялом.
– Отдыхай, заслужил, – тихо сказал он и направился к столу, за которым Хлыст, заядлый картежник, вытягивал из блондина, с которым я сегодня дрался, уже вторую пачку сигарет.
Свинцовые веки сомкнулись, словно створки ворот, а мозг отправил меня в страну сновидений. Теперь незнакомые мне лица снились постоянно, я уже успел их запомнить до мельчайших черт, но осознания кто они, не приходило. К концу недели, когда я закрепил в памяти последний образ, сны прекратились, подсознание, выполнив свою работу – вернув мне давно забытое, временно удалилось на покой. А я стал рисовать. Все свободное время я проводил, склонившись над альбомом с карандашом в руке, почти все страницы в нем уже были заполнены. Десятки лиц и образов перекочевало из моей памяти на бумагу. На первой странице красовался Двуглавый императорский орел с мечом в лапах, вписанный в красную звезду.
– А ты еще и художник! – удивленно произнес Хлыст, заглянув мне через плечо и разглядывая почти законченное лицо незнакомой девушки. Она была последней в
– Да вот, рисую. Но художник, пожалуй, слишком громко. Так, наброски, и ничего больше.
– А меня можешь? – спросил Хлыст.
– Садись, – делая последнюю черту и заканчивая портрет незнакомки, произнес я.
С тех пор так и пошло, все легионеры и персонал тренировочного лагеря получили от меня на память по небольшому графическому портрету.
Неделя за тренировками пролетела незаметно, хотя я больше занимался силовыми на полосе препятствий и современной юриспруденцией под руководством Виктора Петровича.
– А вы не хотели бы все вернуть? – как-то раз под конец занятия спросил я майора.
– Ты про что? – оторвав голову от брошюры с законами Княжества, спросил Виктор Петрович.
– Я про прежнюю жизнь, про могучую сильную страну, где люди живут как люди, где можно просто съездить на дачу в ста километрах от города, где на дорогах не хозяйничают банды, где есть армия, закон, а не военное положение?
– И как ты себе это представляешь? – с интересом спросил майор.
– Договориться с князьями, денонсировать границы, объединить дружины в гарнизоны, создать централизованную власть. Написать общий закон.
– Ну, все правильно, – кивнул в ответ Виктор Петрович, – вот только кто из князей согласится на это? Сейчас у каждого из них есть хоть какая-то власть, им по барабану, что происходит на ничейной земле, их заботит собственная выгода и безопасность их куска земли и ничего больше. Они заключают союзы с соседями, после чего довольно легко их нарушают, в зависимости от обстановки и их личной выгоды. Самые стабильные княжества находятся не в центре котла, а рядом с крупными образованиями Н.Т.Р. или С.Е. Те не допускают беспредела. А досюда дотянуться у них руки коротки. К тому же им выгодно иметь много отдельных княжеств, чем одно сильное. Мы – буфер между ними. Так что, выбрось из головы эти дурацкие мысли. Пройдет очень много лет до того момента, как кому-то очень сильному удастся сделать то, о чем ты говорил. Скорее всего я этого не увижу. А теперь хватит болтать, давай обсудим тринадцатый закон о телесных наказаниях.
– Хорошо, господин майор, – согласно кивнул я и принялся излагать, что я думаю по поводу этого закона.
Я говорил общими фразами, а сам думал над тем, что мне сказал майор. Он прав, пока не найдется один сильный, кто соберет под своей рукой ослабленные, постоянной междоусобицей княжества, будет по-прежнему. Вот только хватит его ждать, нужно самим создавать почву для того, чтобы он пришел. К этому разговору по молчаливому согласию мы больше не возвращались. Все шло своим чередом.
Заняться в лагере было почти нечем, особенно, если учитывать, что мои тренировки шли по особой программе. Несколько раз я заходил в тир, но так, по желанию, когда просто нечего было делать. Зато бойцовский клуб, как я для себя окрестил вотчину Шпалы, избегал, да и тело еще немного побаливало, хотя травмы мои прошли намного быстрее, чем ожидал Иваныч.
– У тебя потрясающий метаболизм, – сказал он, когда я два дня спустя заявился в медпункт. – Никогда такого прежде не видел. Ты уникален. Будь в моем распоряжении полноценная лаборатория, я тебя бы наручниками к койке приковал и изучал.
– Нет уж, спасибо, – отозвался я, – не хочу быть мышью. Вот лучше возьмите на память, – и я протянул ему его портрет.
В тире я близко сошелся с его хозяином Андреем. Парень отстегивал мне неограниченное количество боеприпасов и разрешал стрелять из всего, что было у него в арсенале. В последний день он протянул мне новенький автомат, чем-то смутно напоминавший «Вал»