Клонированная любовь: Как две капли
Шрифт:
— «Та девушка»? Не блажи! Такие и полчаса не ждут! И что, ты на своих северах полжизни «в сухую» помнил об этой давалке?
— Ирина, зачем ты так? Конечно, я помнил о ней. У нас же была близость, и я не монстр, не ловелас какой-нибудь. Но я помнил о ней чисто абстрактно. Мол, есть такая девушка, и все. Я не черствый, не сухой человек, не суди обо мне по моим словам, но пойми, там было не до воспоминаний… И только когда увидел тебя…
— Ага! Начал гоняться за мной, чтобы найти ту твою подстилку типа бревно! А я-то думала, наконец-то хоть один настоящий мужик попался, по пятам ходит, у дверей ждет, может быть, даже любит! — Ира начала торопливо и нервно натягивать джинсы.
— Ирина, я же видел в тебе своего ребенка! И я любил, правда, любил тебя как родную дочь! Как же я мог иначе?
— Да! Я так и поняла! Как женщина я тебя совершенно не интересую! Ты просто использовал меня, чтобы найти свою бывшую любовницу!
— Ира, все совершенно не так! Я хотел найти ее, чтобы попробовать создать свою семью, — поднял было я голос, но она взорвалась:
— А со мной, значит, ты семью создавать не хочешь? Вот и проваливай к ней! — застегивая на ходу сорочку и хлюпая носом, она устремилась к выходу.
— Ирина! — Я бросился следом, но дверь уже хлопнула с такой силой, что посыпалась штукатурка. — Ира! — я выскочил на лестничную площадку и увидел, что она бежит пролетом ниже, держа в одной руке туфли и растирая другой тушь по щекам. — Ирина! Я тебя… — Было уже поздно. Моя бывшая невеста пулей вылетела из подъезда.
Каждая новая утрата, я заметил, переносится легче, чем предыдущая. Человеческое сердце, подобно стали, способно к закалке. В конце концов, мне, старому тюленю, и так дано было слишком много — почти два месяца рядом с ослепительной девушкой — юной, красивой, умной! Два месяца безмятежного счастья и покорной нежности! Мог ли я о таком мечтать даже в дни моей молодости? И кто знает, если бы не этот дождливый день…
Впрочем, какой брак мог бы у нас получиться? Она — молодая, красивая, достойная любых вершин! И я — на два десятка лет старше, полунищий. С нулевой перспективой. Так и представлял себе, как ее отец — мой ровесник! — в один прекрасный день слегка пригнобит свою интеллигентность и начнет мне выговаривать: «Я понимаю ваше материальное положение, вы — пенсионер, заслуженный человек. И я, разумеется, буду помогать вам содержать мою дочь. Но все-таки, на вашем месте, если уж вы решили создать семью, я бы подумал о работе, дающей средства к сносному существованию, чтобы вы могли хотя бы прокормить себя». Не знаю, как бы я вынес такой разговор!
Впрочем, кое-какая перспективка все-таки возникла. Совершенно случайно, без малейшего участия с моей стороны. Просто повезло, как всегда, самым необъяснимым образом. Дело в том, что локальные чиновники, на славу потрудившись на ниве «подъема промышленности» и «возрождения сельского хозяйства», решили обратить свое благосклонное внимание на сферу услуг. Почему-то им пришло в голову, что наш региональный клочок Среднерусской равнины — будущая мекка мирового туризма, и чей-то могучий ум даже решил превратить местную речушку, тихо вьющуюся среди мирных лесов и лугов, в фешенебельную трассу для сплава на плотах, байдарках, каноэ и прочих водоизмещающих средствах.
Правда, покамест эта речушка была освоена, главным образом, только браконьерами. И для начала следовало хотя бы разок пройти по ней, чтобы посмотреть, насколько она «плотоходна», промерить глубины, установить места возможных завалов стволами деревьев и спилить наиболее потенциально опасных в этом плане лесных великанов, наметить места, где предстоит поставить кемпинги, расположить плавучие бары, казино, спасательные станции. Короче, нужно было организовать что-то типа экспедиции в необжитые районы Европейской части нашей великой Родины.
К пущей моей удаче, за это дело взялся декан естественно-географического факультета Николай Михайлович Шланцев, с которым я был хорошо знаком по работе на станции юннатов. Он много нам помогал, вел занятия, и теперь, когда встал вопрос об экспедиции, вспомнил обо мне как о человеке, имеющем опыт обустройства быта в экстремальных условиях. Правда, никакого экстрима на тихой речушке не предвиделось, но все-таки предстояло без копейки денег достать где-то полдюжины байдарок (решили плыть на них), более-менее сносные палатки, продовольствие на пару недель и массу прочего барахла, без которого немыслимо мало-мальски серьезное странствие.
Я с энтузиазмом взялся за эту работу. В эти дни отчетливо чувствовалось, насколько чужд мне город. Среди асфальтового пекла яростное июльское солнце своими прямыми обжигающими лучами буквально вбивало мне в голову мысль, что в панельно-многоэтажных джунглях я совершенно не прижился. Не без облегчения вздохнув, я переворачивал эту страницу своей жизни. Предвкушал новую одиссею, пусть и короткую, пусть всего в семидесяти километрах от локального мегаполиса, но со свежим ветром, бьющим в грудь, одуряющим духом соснового бора, с хорошо знакомой работой на открытом воздухе, на свободе, вдали от суеты, чада и проблем большого города.
Бросил клич директорам местных турагентств, и с их помощью приобрел недостающие байдарки и палатки разной степени ветхости (часть водоплавательных и ночлежных средств обещали предоставить сами участники будущей экспедиции). Сам чинил их, оборудовав мастерскую на станции юннатов, привлекая ребятишек из кружков и припоминая свои былые приключения. Короче, жизнь вновь обретала смысл, и жить — хотелось!
Тем более что мудрые головы в региональной администрации успели принять постановление, которым на территории двух или трех разорившихся совхозов создавалась «особая рекреационная зона». Нормальные деньги головы обещали тогда, «когда в проект пойдут серьезные инвестиции», пока же, чтобы как-то поощрить нас с Николаем Михайловичем, ему присвоили звание «научного руководителя особой рекреационной зоны», а мне, соответственно, — «заведующего хозяйством». Понятно, что более хлебные должности будут поделены потом. Но я за чинами никогда не гнался и радовался хотя бы тому, что мои силы и опыт еще могут пригодиться, и тому, что собралась хорошая компания — кроме меня, Николай Михайлович пригласил в экспедицию нескольких аспирантов со своего факультета, пару геодезистов со строительного, и просто нескольких ребят, с которыми ходил в молодости в турпоходы, — и что мы зачинаем интересное дело.
Отъезд был назначен на середину июля. Спонсорский автобус (от щедрот местной пивоваренной компании) должен был довезти до деревушки в верховьях нашей «амазонки», а оттуда нам своим ходом, то бишь вплавь, предстояло возвращаться обратно.
Собрались ранним утром у проходной пивзавода, затащили в салон огромного шведского автобуса байдарки, тюки с палатками и жратвой, покидали удочки, прочую мелочь, сгрудились перед дверью, чтобы курнуть перед отъездом.
— Чего ждем? — теребил я Николая Михайловича. — По сельским дорогам — минимум два часа езды. К десяти утра тридцать градусов в тени будет. Испечемся в автобусе!