Клоун. История одной любви

Монакова Юлия

– Но почему три? – вскинулась Динка. – Я же знаю материал. Я учила!

– Это несправедливо! – поддержал её Макар.

– Что именно несправедливо? – ледяным тоном отчеканила Жаба, уставившись ему в глаза.

Он выдержал этот взгляд, хотя понимал, что прямо сейчас наживает себе злейшего врага.

– У вас явно п-предвзятое отношение. Вы её нарочно валите!

– А ты сам бы хотел её завалить? – тихо хихикнул Тяпа.

Макар быстро повернулся к нему. Глаза полыхнули яростью, кулаки сжались сами собой. Некоторое

время он молча гипнотизировал одноклассника взглядом, а затем, стиснув зубы, с шумом выдохнул.

– У меня п-правило – с убогими не связываться, – выговорил он наконец.

– Чё ты сказал, клоун?! – заверещал оскорблённый Тяпа.

Жаба постучала по столу авторучкой.

– Тяпкин! Вознесенский! – взвизгнула она. – Что за базар вы тут устроили!

– Это не базар, а рыцарский турнир, – иронично протянул кто-то с «Камчатки». – Поединок за честь прекрасной дамы…

– Напоминаю, что у нас здесь учебное заведение! – повысила голос историчка. – Вознесенский, не стоило устраивать эту провокацию. Я оценила ответ Дружининой ровно на столько баллов, на сколько она ответила. В конце концов, я учитель, если ты забыл. Я прекрасно знаю, на что способен тот или иной мой ученик. Выше этой планки Дружининой всё равно уже не прыгнуть…

– Да почему не прыгнуть-то? – запальчиво возразила Динка; щёки её раскраснелись, глаза возмущённо сверкали. – Я, кажется, не тупее других. И тему я знаю!

– Честно говоря, Дина, – играя в искренность, почти с нежностью протянула Жаба, – я вообще не понимаю, что ты забыла в одиннадцатом классе. Вот в наше время девочки… скажем так, с ранним развитием… выбирали ПТУ, и это было логично и закономерно.

Динка побледнела как мел и пулей вылетела из класса.

– Дружинина! Вернись! Я тебя не отпускала! – поражённая подобной дерзостью, закричала историчка ей вслед. – Вознесенский, и тебя тоже! – добавила она в отчаянии, но он уже выскочил за дверь.

Догнать девчонку удалось на лестнице, ведущей на первый этаж.

– Дин, постой. Да п-подожди ты! – немного запыхавшись, он быстро настиг её и схватил за рукав.

– Пусти! – выкрикнула она истерично. – Что тебе от меня надо вообще? Заступничек выискался…

Однако всё-таки остановилась, тяжело дыша и глядя на него снизу вверх.

– А ты не хочешь, чтобы я заступался? – уточнил он.

Динка упрямо помотала головой.

– Не хочу. Я и сама могу за себя постоять! – выкрикнула она.

– А по-моему, т-ты уже не вывозишь. И это нормально, – торопливо добавил он, – если учесть, сколько на т-тебя всего навалилось…

– А ты, значит, добренький, да? – она недоверчиво прищурилась.

– Да не то, чтобы д-добренький… – он пожал плечами. – Просто ты мне нравишься.

– Нравлюсь? – она закатила глаза и постучала костяшками пальцев по собственному лбу. – Ты совсем того? Ты же в курсе, что обо мне говорят.

– Ну,

в курсе. И что? П-пусть себе треплются.

Она снова замотала головой.

– Ты вообще представляешь – каково это, когда тебя весь город считает шлюхой? Когда ты знаешь, что тебя голой с парнем в постели видели абсолютно все: отец, одноклассники, родители одноклассников и даже учителя… Даже какой-нибудь задрот Тяпа или старый алкаш – физрук Пётр Васильевич! – с отчаянной безысходностью добавила она. – Знаешь, как это унизительно – понимать, что все тебя считают давалкой и шалавой?

– Да мне п-плевать, что думают остальные. Я тебя т-такой не считаю, – твёрдо сказал он.

– Ты что, не врубаешься?! Я не девственница! – сказала она с вызовом.

– Ну и что? П-при чём тут это, вообще?! Я т-тоже, если тебе это интересно.

– Ты не понимаешь, это другое, – губы её насмешливо искривились. – Если парень спит с кем-то и меняет подружек – то он красавчик и крутыш. А если девочка – значит, она шлюха и давалка.

– Я не считаю т-тебя ни шлюхой, ни давалкой, – он не удержался и схватил её за плечи, чтобы легонько встряхнуть. – Ты д-для меня… самая лучшая.

Она притихла, несколько секунд ошеломлённо вглядываясь в его глаза; губы её чуть приоткрылись, и Макар почувствовал, как пересохло у него во рту.

– Ты как будто с луны свалился, – продолжая с любопытством его рассматривать, наконец заметила она; напряжение потихоньку рассеивалось.

– Вообще-то я из Москвы, – он улыбнулся краешками губ, боясь спугнуть её.

– Наверное, после столицы здесь совсем тухло, да? – спросила она с неожиданным сочувствием. – Даже не представляю, как можно переехать из мегаполиса в маленький городишко, который можно пешком за час обойти.

– Ну, в п-принципе… жить можно, – хмыкнул он. – Цирк здесь у вас хороший, мне нравится.

– Терпеть не могу цирк, – Динка сморщила нос. – Так бедных животных всегда жалко…

– Между п-прочим, при хорошем уходе и заботе цирковые хищники живут на несколько лет д-дольше, чем их сородичи в дикой природе, – возразил он. – Тут же многое от д-дрессировщика зависит. От его методов. Среди тех людей, с которыми мне п-приходилось работать, жестокое обращение с животными не практиковал никто. Наоборот, у зверей с хозяином п-полное взаимопонимание и любовь.

– Я и клоунов тоже ненавижу, – она обезоруживающе улыбнулась. – Они такие… страшные.

– А воздушных г-гимнастов? – спросил он в волнении.

Она испытывающе приподняла одну бровь.

– Ты ведь гимнаст, да?

Он кивнул.

– Интересно было бы посмотреть… – протянула она – неопределённо, с осторожностью, словно прощупывая почву.

– Хочешь, проведу тебя к нам? – спросил он. – Посмотришь, как устроен цирк изнутри…

Её глаза загорелись.

– А можно? Конечно, хочу! Когда?