Клоуны и Шекспир
Шрифт:
Вскоре они уже находились за городской стеной.
Из-за низких рваных туч выглянул светло-жёлтый диск Луны.
– До чёрного герцогского замка – метров сто пятьдесят, не больше, – прошептал Леонид. – Повезло, мы попали на «внутреннюю» территорию. Вон к основной стене примыкает дополнительная, отделяющая замок и всякие вспомогательные постройки от города…. Странно, но нигде не видно стражников-охранников.
– Здесь по ночам принято выпускать на свежий воздух голодных сторожевых собак, – также тихо пояснил Тиль. – Кажется, испанских догов. Хотя, могу и ошибаться. Но сегодняшняя ночь особенная. Собаки, накормленные до отвала, остались на псарне. Как думаешь, почему?
– Глупая и похотливая служанка ждёт твоего визита?
– Угадал, бродяга. Сообразительный…. Теперь внимательно посмотри на замок. Всякие башни, башенки и переходы между ними нас нынче не интересуют. Там расположены всякие парадные залы, столовые, гостиные, оружейные комнаты, мастерские, кухня и кладовые. А, вот, в том трёхэтажном флигеле располагаются жилые помещения. Видишь – на третьем этаже – два высоких стрельчатых окна?
– Вижу.
– Там расположена графская библиотека. А на втором – спальня высокородного дона Фернандо. Поэтому и окошки там другие – маленькие, скромные, без особых затей.
– В одном из них теплится свеча.
– Во-во, нам туда и надо. Итак, какие будут предложения по конкретным действиям?
– Стандартные предложения, – тихонько усмехнулся Макаров. – Рядом с флигелем растёт высоченное дерево. Кажется, грецкий орех. Залезаем на деревце. Перебираемся на крышу. В нужном месте спускаем вниз верёвку. Вот, только окно…. Не стекло же, в самом деле, разбивать? Шум-звон. Набегут слуги и охранники. Какой в этом смысл?
– Ничего разбивать не надо. Исидора (ну, та сексуально-озабоченная служанка, запершая собак), уверяла, что сейчас – по летней жаре – окна никогда не запирают. Мол, только прикрывают, оставляя узкую щель. То бишь, вставляют в зазор – между оконной рамой и подоконником – какой-нибудь плоский твёрдый предмет. Например, в меру толстую книгу…. А про дерево и крышу ты прав. Пошли. Тряхнём стариной…
Минут через пятнадцать-двадцать, слегка помучавшись и попыхтев, они оказались на крыше флигеля.
– Труб каких-то везде и всюду понатыкали, – принялся ворчать Лёнька. – Запросто все ноги можно переломать. Черепица, опять же, скользкая. Видимо, выпала обильная ночная роса. Типа – конденсат. Осторожнее. Иди чётко за мной…. На фига здесь – трубы? Климат-то тёплый. То есть, жаркий. Всё равно печи топят? В смысле, камины? Очередная аристократическая прихоть?
– К каминам и печам эти низенькие трубы не имеют ни малейшего отношения, – возразил напарник. – Обыкновенные вентиляционные ходы. Вернее, выходы…. Сам же говоришь, мол: – «Климат жаркий». Следовательно, что?
– Что?
– Без хорошей вентиляции жизнь может превратиться в Ад кромешный. Ночная духота, она не способствует здоровому сну. А хроническая бессонница – в свою очередь – приводит к хроническому негативу…. Поэтому и труб на крыше так много. Почти каждое жилое помещение имеет свой персональный вентиляционный ход. Дождь? Ну, не знаю. Возможно, здесь дождевую воду очень ценят и старательно, при первой же возможности, собирают…. Стой. Слышишь?
Из широкого буро-ржавого раструба, вставленного в кирпичную трубу, доносились неразборчивые бормотанья.
– Сейчас, минутку…, – Макаров встал на колени и поднёс правое ухо к раструбу. – Ага, пересказываю…. Анна. О, моя Анна. Я виноват, виноват. Как же я виноват перед тобой…. Вернуть всё назад? Но, как? Не знаю. Жить не хочется…. Где же ты, Каменный гость? Приди, молю…. Голос – пьяный до полной невозможности. Видимо, герцог переживает. Достали-таки засранца. Вот, миляга и нарезался – как заскорузлый портовый грузчик.
– Нашли нужное место, – обрадовался Тиль. – Отлично. Дождёмся, когда клиент завалится спать, спустимся по верёвке, влезем в окно и обтяпаем дельце. Верёвку я привяжу к этому каменному выступу…
– Подожди, братишка.
– Что такое?
– Идея появилась. Не Бог весь что, но попробовать стоит.
Лёнька, вынув кинжал из ножен, отрезал от верёвки короткий кусок, убрал кинжал обратно, достал из кармана сюртука тяжёлый бронзовый гвоздь, подобрал с крыши длинную сухую ветку и ловко привязал к её концу гвоздь. Потом он, встав на колени, опустил ветку (вместе с гвоздём), в нужную трубу и сделал рукой, в ладони которой была зажата ветка, несколько резких движений.
– Бум, бум, – глухо загудело в трубе. – Бум…
– В спальне этот звук многократно сильнее, – предположил Даниленко. – Бухает, наверняка, от души.
– А то, – Леонид снова приблизил ухо к раструбу. – Ретранслирую…. Что это? Зачем? Неужели? Мне страшно. Холодный пот течёт по спине…. Подержи-ка.
Передав ветку товарищу, Макаров сложил ладони рупором и забормотал в трубу:
– Это я, граф Эболи-средний, коварно умерщвлённый тобой. Вернее, каменная статуя…. Я иду к тебе. Трепещи, подлый герцог Альба. Месть неотвратима. Это говорю я, Каменный гость. О, тяжело пожатье каменной десницы…. Пошевели, Серёга, палкой.
Из раструба, заглушая стуки гвоздя о кирпичную кладку трубы, раздался отчаянный визг, ещё через пять-шесть секунд загрохотало.
– И зачем я связался с тобой, охламоном? – загрустил Тиль. – Сейчас паника начнётся. Слуги набегут. Будет объявлен всеобщий шухер…
– Не суетись, – не вставая с колен, шёпотом посоветовал Лёнька. – Сейчас, всё прояснится…. Тишина. Ага, тихонько заскрипело. Кто-то входит в графскую спальню. Входит, и начинает вопить как резаный, мол: – «На помощь. Хозяина разбил паралич…». Вот, дельце и сладилось. Сматываемся, пока не поздно…
Глава тридцатая
Чилийские льяносы
Смылись, конечно. Спустились – по могучему грецкому ореху – с черепичной крыши, перемахнули через забор, сели на коней, доскакали до ночного лагеря, спешились, подошли к костру.
– Пить, – жалобным голосом попросил Макаров. – Желательно, блин горелый, пивка.
– В Испании с пивом плохо, – печально усмехнулся Ян ван Либеке. – Дикая страна. Ничего в пивоварении не понимают. Да и запасы вина у нас подходят к концу…. Может, обойдёшься кипятком?