Клуб адского огня
Шрифт:
В конце широкой подъездной аллеи, описывавшей петлю перед домом, их поджидала мать Джейми Клонкерри. У нее было очень правильное произношение. Чрезвычайно английское. Ее муж, облаченный в дорогую твидовую куртку и бриджи из мягкого вельвета, стоял в дверном проеме. Носки у него были ярко-красные.
В гостиной горничная подала кофе. Миссис Клонкерри села напротив детективов, сжав пальцами колени.
— Итак, инспектор Форрестер. Вы хотели поговорить о моем сыне Джейми…
Разговор оказался очень трудным. Напряженным и неприятным. Родители сразу же признались, что утратили всякое влияние на Джейми, когда ему было лет пятнадцать. Ко времени его поступления в университет
Она винила во всем наркотики. И его друзей. Призналась, что винит и себя — за то, что отправила ребенка в закрытую школу, оставила его пансионером в Вестминстере. Это еще больше отдалило мальчика от семьи.
— В результате мы стали совсем чужими. Вот и все.
Форрестер пал духом. Было ясно, куда клонится разговор. Родители ничего не знали, они практически отрекались от сына.
Так что Форрестер передал инициативу Бойжеру, а сам не слишком откровенно осматривал большую гостиную. Здесь было много семейных фотографий дочери, сестры Джейми. На каникулах; верхом на пони; на выпускном экзамене. Но не было фотографий сына. Ни одной. А еще там были семейные портреты. Фигура воинственного облика — Клонкерри из девятнадцатого века. Виконт служил в Индии. И адмирал. Со стен глядело несколько поколений предков, сплошь достойных людей. А теперь — возможно или даже весьма вероятно — в семье появился убийца. Убийца-психопат. Форрестер чувствовал, насколько стыдно Клонкерри. Чувствовал боль матери. Отец же произнес от силы несколько слов.
Два часа тянулись утомительно долго. Когда все вопросы были заданы, миссис Клонкерри проводила детективов к выходу. Проницательный взгляд ее голубых глаз был устремлен в Форрестера, не на него, а именно в него. Ее лицо с орлиным носом имело немалое сходство с фотографией Джейми Клонкерри, которую Форрестер изъял из документов Империал-колледжа. Красивое лицо с высокими скулами. Мать в молодости, несомненно, тоже была красавицей и сейчас оставалась стройной, как фотомодель.
— Инспектор, — сказала она, остановившись в дверях, — я хотела бы верить, что Джейми не делал… не делал этих ужасных вещей. Но… но…
Она осеклась. Муж все так же бессловесно маячил у нее за спиной, его алые носки словно светились в темноватом холле.
Форрестер кивнул и пожал женщине руку. По крайней мере, они получили подтверждение своим подозрениям. Но к тому, чтобы найти Джейми Клонкерри, не приблизились ни на шаг.
Полицейские захлюпали по лужам к машине. Дождь наконец-то ослаб, пусть немного.
— Итак, мы знаем, что это он, — сказал Форрестер, забираясь на сиденье.
Бойжер включил двигатель.
— Похоже на то.
— Но где его искать, будь он неладен?
Выбрасывая из-под колес мокрый гравий, автомобиль выкатился на извилистую дорогу. Теперь им предстояло пробираться по узким деревенским улочкам до автострады. А там — до Лилля. Когда они ехали через Рибмон, Форрестер заметил маленькое, скромное французское кафе, приветливо манившее огнями сквозь промозглую серость.
— Как насчет перекусить?
— Я с удовольствием.
Они припарковались на Плас-де-ла Революсьон. Над тихой площадью господствовал огромный, гнусного вида мемориал погибшим на Первой мировой. Эта жалкая деревушка, размышлял Форрестер, наверное, оказалась в самой гуще сражений. Он представил себе, что тут творилось в разгар наступления на Сомме. Томми [19] , шатающиеся по борделям. Раненые в санитарном транспорте, мчащемся
19
Томми — прозвище английских солдат.
— Странное место для жизни, — заметил Бойжер. — Вам не кажется? Вот вы поселились бы здесь? Если бы у вас было много денег.
— Я и сам подумал об этом. — Форрестер не мог оторвать взгляда от фигуры благородно агонизирующего французского солдата, увековеченного в мраморе. — По-моему, если кто-то решает переехать во Францию, то выбирает Прованс или что-нибудь в том же роде. Корсику.
— Канны. В общем, где есть солнце. А не этот… писсуар.
Они подошли к кафе. Уже взявшись за ручку двери, Бойжер вдруг сказал:
— Не верю я.
— Ты о чем?
— Не верю в мамашины слезы. Сомневаюсь, что они не при делах. Что-то есть во всем этом странное.
Других посетителей в кафе не было. Вытирая руки засаленным полотенцем, подошел официант.
— Жареный стейк? — спросил у спутника Форрестер. Французский он знал как раз настолько, чтобы сделать заказ. Бойжер кивнул. Форрестер улыбнулся официанту. — Deux steak frites, s'il vous pla^it. Et un bi`ere pour moi, et un… [20]
20
Два жареных бифштекса, пожалуйста. Одно пиво для меня и… (фр.)
Бойжер вздохнул:
— Пепси.
Официант вежливо поблагодарил и исчез.
Сержант вытащил смартфон «Блэкберри» и углубился в Интернет. Форрестер видел, что его молодого напарника посетила какая-то светлая идея — тот смешно высунул кончик языка, словно школьник, решающий арифметическую задачу. Пока Бойжер лазил по Google, Форрестер молча потягивал пиво. Наконец финн откинулся на спинку кресла.
— Ну вот. Действительно, кое-что интересное.
— Что?
— Я прогнал через Google фамилию Клонкерри и название Рибмон-сюр-Анкр. А потом то же самое, но просто с Анкром.
— Ну и…
Бойжер подмигнул и расплылся в победоносной улыбке.
— Ну и вот, сэр. Лорд Клонкерри в Первую мировую войну был генералом. И в шестнадцатом году стоял где-то здесь, совсем рядом.
— Мы и так знаем, что у них в роду было много военных…
— Да, конечно. — Бойжер улыбался все шире. — Вы только послушайте.
Он прочел выписку, которую сделал прямо на бумажной скатерти:
— «Летом тысяча девятьсот шестнадцатого года лорд Клонкерри заслужил весьма дурную известность своими поразительно безрезультатными атаками на неприступные немецкие позиции. Таких потерь, как в его части, не было ни у одного другого британского генерала за всю войну. После чего Клонкерри прозвали Мясником из Альберта».
Это было и впрямь очень любопытно. Форрестер внимательно смотрел на помощника.
Бойжер поднял палец и процитировал дальше:
— «Кровавая бойня, которой подверглись войска под командованием Клонкерри, вновь и вновь посылавшего их под беспощадный пулеметный огонь хорошо подготовленной и прекрасно оснащенной Ганноверской дивизии, была такого размаха, что некоторые историки сравнивают его совершенно бесплодную тактику… с массовым человеческим жертвоприношением».
В кафе воцарилась мертвая тишина. Потом дверь открылась, и, стряхивая на ходу воду с зонта, вошел посетитель.