Клуб адского огня
Шрифт:
— Думаю, мне лучше снять ей номер в отеле, — сказал Джеффри.
Мать его все это время не сводила глаз с Норы.
— Делайте так, как вам больше нравится, но если захотите, всегда можете отсидеться здесь.
— Спасибо. Я буду иметь это в виду.
— Я буду счастлива помочь женщине, которая вышла замуж за Дэйви Ченсела.
Нора удивленно посмотрела на Джеффри, а женщина продолжала:
— Похоже, мой сын оставил все объяснения на мою долю.
— Разве посмел бы я поступить по-другому?
Софи и Мэрибел остановились по дороге к столу, чтобы стащить с дымящегося большого плоского блюда по фрикадельке
— Загружайте фургон, проказницы, — скомандовала женщина, и девушки, дожевывая на ходу, поспешили к выходу из кухни. — Пойдемте присядем. Я на ногах с самого утра.
Она жестом указала на диван, с которого еще минуту назад смотрела телевизор Софи. Нора села, а Джеффри, сунув руки в карманы, молча наблюдал, как его мать выключает телевизор. Затем пожилаяженщина опустилась на противоположный от Норы край дивана и сложила руки на коленях.
— Джеффри не представил нас друг другу, и вы, кажется, не имеете ни малейшего понятия, кто я, если не считать того, что я мать этого человека, — она кивнула в сторону Джеффри.
— Извините, но так оно и есть, — сказала Нора — Вы знали Кэтрин Маннхейм? И Ченселов тоже?
— Разумеется, — сказала женщина. — Кэтрин была моей старшей сестрой. С Линкольном Ченселом я познакомилась в «Береге», и, прежде чем я успела сообразить, что к чему, он предложил мне на него работать. И я работала в его доме еще в те времена, когда ваш муж был маленьким мальчиком.
Нора изумленно переводила взгляд с женщины на Джеффри. Последний нервно прочистил горло.
— Мистеру Ченселу не нравились итальянские имена и фамилии.
— Когда он нанял меня, я была Хелен Деодато, но вы могли слышать обо мне как о Хелен Дэй. Когда дом перешел к Элдену Ченселу и его жене, они стали называть меня Чашечницей.
Книга VIII
Чашечница
Долго-долго Пиппин сидел в тепле и мерцании горящего очага, не произнося ни слова. Он пристально вглядывался в лицо старухи. После всего, что поведала ему эта женщина, седые усики над ее верхней губой и торчащий вперед острый подбородок уже не пугали Пиппина. И даже череп, из которого она пила свое вонючее темное зелье, и даже груда черепов за ее спиной больше не пугали мальчика. Он слишком увлекся ее историей, чтобы бояться.
— Не понимаю, — сказал Пиппин. — Вы — его мать, но он — не ваш сын?
73
На несколько секунд, показавшихся ей вечностью, Нора лишилась дара речи. Она не могла пошевелиться. Решительная пожилая женщина рядом с ней, на груди которой покоились тяжелые золотые цепи, ожерелья из старинных монет, из глиняных бусинок, из серебряных птичек с серебряными перьями, из сверкающих красных и зеленых камней, сидела, опустив широкие ладони на колени и чуть подавшись вперед, и наблюдала за эффектом, произведенным на Нору ее словами, в то время как Нора вбирала в себя ровные черные брови, умные темные глаза, рельефный нос, полные, красиво очерченные губы и округлый подбородок Хелен Дэй. Чашечница О'Дотто — Дей и О'Дотто — две половинки ее настоящей фамилии, не известной Дэйви, потому что его дед считал итальянские фамилии слишком пролетарскими, чтобы произносить их в своем доме.
— Джеффри, ты должен был рассказать ей хотя бы что-то, — упрекнула Хелен сына — Негуманно выплескивать
— Я думал о том, что так будет гуманнее по отношению к тебе, — сказал Джеффри.
— Ничего, переживу, — сказала Нора.
— Конечно, переживете.
— Вы правы, все так сразу принять нелегко... Я много слышала о вас от Дэйви. Вы — легендарная личность. В доме до сих пор вспоминают о ваших десертах.
— В этой семье все сладкоежки. Старый мистер Ченсел мог в одиночку съесть целый торт из семи коржей. Иногда мне приходилось печь два торта — один для него, а второй — для всех остальных. И маленький Дэйви был таким же. Помню, я все переживала, что он растолстеет, когда вырастет. Не растолстел? Думаю, нет. Вы не вышли бы за него замуж, если бы он был таким же мешком с жиром, как его дед.
— Нет, не вышла бы, но он не растолстел.
— С кем мне еще было посудачить, как не с ним? — В голосе Хелен мелькнула грустинка. — Дэйви наверняка скучал по мне, когда его родители от меня избавились. Бедный мальчик, конечно, скучал, да еще с такими родителями...
— Как-то он сказал мне, — вставила Нора, — что порой думал, будто вы его настоящая мать.
— Его настоящая мать проводила с ним немного времени. Частенько она и не знала, в доме он или нет.
— И даже онане была его настоящей матерью, — сказала Нора. — Вы ведь наверняка были в «Тополях», когда умер первый ребенок.
Хелен Дэй приложила палец к губам и внимательно посмотрела на Нору.
— Да, — кивнула она. — Этот «переполох» случился при мне.
— На самом деле Дэйзи и Элден не хотели ребенка, не так ли? Это Линкольн Ченсел заставил их усыновить Дэйви.
И вновь оценивающая пауза.
— Я бы сказала так: старик дал им понять, что хочет иметь наследника. В те дни на Маунт-авеню было немного спокойных ночей. — Хелен отвела взгляд, и ее миловидное лицо стало вдруг каменным. — Джеффри сказал, вы хотите поговорить со мной о моей сестре.
— Очень хочу, но нельзя ли сначала задать несколько вопросов о других членах вашей семьи?
Хелен подняла брови.
— О других членах моей семьи?
— Сабина Мэнн — ваша сестра?
Пожилая женщина стегнула взглядом сына.
— Нам надо было повидать Эва Тайди, — пояснил он. — Его номера нет в справочнике, и я позвонил Сабине и попросил пригласить его к себе в дом.
— Что она с радостью и сделала, не сомневаюсь... Небось сновала туда-сюда с дешевым печеньем и чашкой «Эрл Грея» [28] .
28
«Эрл Грей» — сорт черного листового чая высокого качества. — Ты права, — сказал Джеффри. — Билл Тайди не имел ни малейшего понятия о том, что писала Кэтрин.
— На этот раз был «Порох». И Сабина приносила его только один раз. Но вынужден признать, что она опять на меня ворчала.
— "Порох", — покачала головой Хелен. — Бог ты мой. Ну, ничего, переживет. Полагаю, Эверетт Тайди понадобился вам для того, чтобы поговорить о его отце?
— Да, — кивнула Нора.
— Он помог вам чем-нибудь?
— Высказал кое-какие предположения, — сказал Джеффри, бросая Норе предупреждающий взгляд, который не укрылся от его матери.