Клуб бессмертных
Шрифт:
– Ну, это маловероятно. – Протянул я с сомнением в голосе и в который раз заерзал на полу, напоминая неугомонному доктору о своей спине. – В Вашей собственной практике один из случаев – молодая девушка. Да и среди моих пациентов были люди разного возраста: какое тут омоложение?
– Ну так и молодежь в наше время любит всякие технологии усовершенствования: кто-то работоспособность мозга повышает, кто-то ноги удлиняет. Кто их знает, что они там с собой делают?
Я неопределенно хмыкнул.
– А Вы не интересовались у выживших клиенток, где и как они омолаживались?
Паша грустно вздохнул.
– Разве такое спросишь? Хотя… Можно, пожалуй, полюбопытствовать
На самом деле, мне стало намного легче после первого же Пашиного визита. На следующий день я радостно поспешил на работу – и получил тяжелого пациента с острым системным воспалением. Той же ночью он умер от полиорганной недостаточности, вызванной цитокиновым штормом. Не помогли никакие иммуносупрессоры, и пациент – спортивный, подтянутый и молодо выглядевший пятидесятидвухлетний мужчина – превратился в объект интереса патологоанатомов. Очередная необъяснимая смерть вызвала во мне бессильную ярость – неожиданно для самого себя. Я не готов был раз за разом терять пациентов вот так, на ровном месте, не понимая причин происходящего. Откровенно говоря, я никогда не был к этому готов и не понимал онкологов: что заставляет людей выбирать специальность, практически гарантирующую смерть большинства пациентов?! Сам я к выбору специальности подошел очень осторожно: область должна быть сложной, с большим количеством неизвестных… но не конвейером по трансферу людей из этого мира в загробный. Да, от рассеянного склероза умирают. Но не в течение суток! За последние два года у нас в отделении от острых аутоиммунных заболеваний умерло пять человек. Да еще и Паша со своими историями. Что происходит? Откуда взялась эта биологически невозможная эпидемия?
Умерший пациент оказался владельцем огромного торгового холдинга, практически олигархом. У нас неплохая клиника, но вряд ли он очутился бы здесь, если бы его болезнь не прогрессировала столь стремительно. В том состоянии, в котором он к нам поступил, ему явно было не до бизнес-джетов и европейских госпиталей. Заведующий отделением, энергичный сорокалетний блондин с пухлыми чертами и большими близорукими глазами за толстыми стеклами очков, наотрез отказался общаться с женой умершего.
– Ты успел несколько часов побыть его лечащим врачом, вот и объясняй ей теперь, что беднягу невозможно было спасти. Разговоры с женщинами – твоя стихия.
Деваться мне было некуда. Жена, то есть теперь уже вдова покойного, оказалась стройной ухоженной женщиной с почти неуловимыми признаками пластических операций. Вид у нее был растерянный и испуганный, и ее взгляд неотступно следовал за мной, как будто опираясь на меня.
– Но как это могло произойти?! Он же был вполне здоровым человеком, ни на что не жаловался.
– К сожалению, такое иногда случается: какой-то аллерген запускает резкий иммунный ответ.
– У мужа был… анафилактический шок?
– Нет, у него была не столько аллергическая реакция, сколько гипертрофированный иммунный ответ на какой-то агент.
Вот только какой агент? Я, стреляй меня, не представлял, что могло вызвать у почти олигарха цитокиновый шторм. Внезапно память нарисовала хитро-невинный Пашин взгляд, и я вспомнил его рассуждения на тему «технологий вечной молодости».
– Ваш муж, случайно, не проходил какую-нибудь омолаживающую терапию в течение, скажем, последней пары лет?
Я
– Ннет… Ничего такого не было! Он не… Ну, мы ездили на ежегодные чекапы в Мерано, но никаких омолаживающих терапий не было, нет!
Я не сильно поверил ее торопливым отрицаниям и готов был поклясться, что она испугалась. Но чего? Наверное, тоже прошла какую-то терапию, возможно, такую же, как и муж. Есть чего бояться.
– Вы, главное, не переживайте: одни и те же агенты совершенно по-разному влияют на людей. У всех свой специфический иммунный статус, своя генетика. Вы же сами понимаете, для кого-то половинка арахиса может оказаться смертельной, а кто-то съест банку арахисовой пасты без малейших последствий для здоровья.
Незаметно было, чтобы мои слова хоть немного успокоили новоиспеченную вдову, поэтому я вышел из-за стола, подсел к ней поближе и терпеливо продолжал разговор, стараясь, насколько возможно, переключить внимание ее на менее пугающие темы. Постепенно искаженные страхом черты лица смягчились, и она, наконец, ушла, значительно более собранная и спокойная, чем была в начале нашей беседы. Зато о себе я не мог сказать ничего подобного. Внутри плескалась странная смесь тревоги и любопытства, приправленная знакомым, но редко связанным с работой чувством: где-то на задворках сознания разгорался опасный азарт.
После суток дежурства я сплю как убитый, но в тот день мозг был слишком взбудоражен. Повертевшись некоторое время в кровати в безуспешных попытках заснуть (спина вновь неумолимо напомнила о себе), я, покряхтывая, слез с кровати и побрел на кухню. Переминаясь с ноги на ногу возле кофе-машины, я закладывал в нее капсулу за капсулой. Густая ароматная жидкость неторопливо наполняла огромную бадью, служившую мне кофейной чашкой. Кофе-капсулы – чуть ли ни крупнейшая статья расходов в моем скромном бюджете. Роскошь для меня – это кофе, горное снаряжение и авиабилеты в разнообразные ебеня. Вернувшись в комнату, я бросил неприязненный взгляд в сторону кровати: она виновата, что спина заболела снова. До контакта с матрасом со спиной все было вполне неплохо. Пора менять то ли матрас, то ли саму кровать – и никуда от этого не деться. После долгих ерзаний на стуле я, наконец, устроил ноющую спину более или менее удобно и уставился на экран ноутбука, мерцающий поверх гигантской кружки.
Невинноглазый Паша вновь не оправдал своей сомнительной репутации и навестил меня не только в обещанный день, но и почти в обещанное время. Стоя у окна, он держал на вытянутых руках рентгеновские снимки с интересом рассматривал их на просвет.
– Все как я предполагал: вот здесь осел межпозвоночный диск, видите? Это уже без пяти минут грыжа. А здесь хрящ поистёрся, позвонок опал, и дугоотросчатый сустав скребет корешок нерва.
– Что делать-то? – Спросил я нервно.
– В клинике Вам наверняка предложат операцию, но стабилизировать ситуацию прекрасно можно и без нее. Проколю Вам суис-органный препарат для хрящей и дисков: позвоночник чуть-чуть приподнимется. Но с походами надо потихоньку завязывать, сами понимаете.
– То есть как завязывать? – Я с трудом удержался от того, чтобы не ляпнуть: «Сам попробуй завяжи с алкоголем». – Это мой modus vivendi! Я адреналин-зависимый и не могу жить без доли риска. И без активного движения тоже не могу: убью кого-нибудь рано или поздно.