Клуб для избранных

Стоун Кэтрин

— Да, доктор Адамс. Конечно, я вас помню. Вы были так добры ко мне.

— Как вы себя чувствуете, миссис Дженкинс?

— Отлично! Даже не вспоминаю о сердце.

— Рада это слышать. А... Кэтлин дома?

— К сожалению, нет, дорогая. Она теперь живет в городе с Марком Тейлором. Дать вам его телефон?

— Будьте любезны.

«Живет в городе с Марком Тейлором». Вирджиния Дженкинс произнесла это так спокойно... В самом деле, чего беспокоиться, если речь идет о Марке? Лесли записала номер, повесила трубку и тут же снова начала крутить диск.

— Привет, малыш. —

Жизнерадостный голос Кэтлин послышался уже после второго гудка. Марк всегда звонил в это время.

— Это Лесли Адамс.

— О! Марка нет дома.

— Я знаю. С ним произошел несчастный случай. — Голос Лесли дрогнул. Горячие слезы медленно поползли по щекам.

— Боже мой!

— Он в операционной. Его ранили.

— Ранили? Этого не может быть! Как он?

— Ему делают операцию. Пуля попала в грудь. Он не парализован, в полном сознании. — Лесли добросовестно старалась снабдить Кэтлин как можно более исчерпывающей положительной информацией. Она не стала говорить о том, что если Марк не изменит своего решения относительно переливания, то может умереть. — Я буду ждать вас в палате В. Возьмите такси — это безопаснее и быстрее.

— Я немедленно еду. Вы будете с ним?

— Да, я буду рядом.

Два часа спустя Марк по-прежнему находился в операционной. Дженет, Лесли и Кэтлин сидели в соседней палате. Прессе не составило труда определить их местонахождение, тем более что по крайней мере две женщины из трех чрезвычайно заинтересовали журналистов — голубоглазая медичка, отказавшаяся от интервью, и восходящая звезда «Юнион-сквер». Слава Богу, что пока никто не вычислил Кэтлин.

Всякий раз, наведываясь в операционную, чтобы узнать о состоянии Марка, Лесли проходила как сквозь строй. Все трое чувствовали себя в западне. Каждая сидела на отдельной кушетке в трех разных углах комнаты, прислонившись к бледно-желтой стене.

Чтобы уберечь коллегу от посягательств репортеров, добрая душа Гвен вызвалась приносить сводки сама.

— Ему перевязали артерию. Пришлось удалить нижнюю часть правого легкого.

Кэтлин и Дженет хором ахнули. Лесли и Гвен в один голос заверили их, что это совсем не страшно.

— Почему он все еще там? — с тревогой спросила Дженет.

— Рана загрязнена. Ее надо промыть, вытащить осколки костей. Наши хирурги делают все очень тщательно. Оснований для беспокойства нет.

— А давление? — со страхом задала Лесли тот вопрос, который больше всего ее мучил. Услышав ответ, она нахмурилась.

— Это плохо? — встревожилась Кэтлин, наблюдавшая за выражением ее лица.

— Низковато, — нехотя признала та. «Если бы я раньше добралась до артерии!..»

— Эти журналисты такие назойливые, — пожаловалась Гвен, заходя в палату в третий раз. — Я хотела их выгнать, но они сразу раскусили, что я мелкая сошка, и не стали даже слушать. Вот если бы привлечь мужчину... Боюсь, леди, в нашей больнице по-прежнему процветает мужской шовинизм.

— Пожалуй. — Лесли на мгновение задумалась. — Слушай, Гвен, отсюда позвонить нельзя. А сюда?

— Оператор может соединить. С кем бы ты хотела поговорить?

— С

доктором Хэлом Роллинсом. Достаточно передать на пейджер — обычно он сразу отвечает.

Лесли вдруг вспомнила, какое необычное выражение лица было у Хэла, когда она выходила из травматологии. До сих пор он ни разу не смотрел на нее так.

Телефон зазвонил через три минуты.

— Привет, шеф!

— Как там дела, Хэл?

— Отлично! Кажется, весь мир озабочен состоянием Марка.

— Понятно. Послушай, ты можешь выполнить мою просьбу?

— Нет проблем, шеф... то есть Лесли, — неожиданно серьезно произнес парень и, не давая ей вставить слово, скороговоркой выпалил: — Это было потрясающе! Ты спасла ему жизнь. Ты точно знала, что надо делать, и именно так и поступила.

Лесли онемела от изумления. Только сейчас она догадалась, что тогда, у травматологии, Хэл смотрел на нее с восхищением.

— Спасибо. Теперь слушай, что мне от тебя нужно. Подойди к палате В и представься каким-нибудь начальником. Можешь наплести все, что угодно, только заставь этих настырных журналистов убраться отсюда. Не вообще из больницы, а от операционной. О’кей?

— Ясно. Нет проблем.

Стоя у двери, Лесли слушала вдохновенное вранье своего стажера и удивлялась его находчивости и уверенности.

— Леди и джентльмены! Я доктор Роллинс, представитель лечебного отдела. Мне очень жаль, но в отношении палат ожидания у нас есть определенные правила. Мы осознаем, что в данном случае первая поправка к конституции вступает в противоречие с правом пациента на конфиденциальность, и очень надеемся на ваше понимание. При любом изменении в состоянии доктора Тейлора вы будете оповещены немедленно. А пока прошу проследовать за доктором Роудсом в кафетерий... В этот час он закрыт для посетителей, но лечебный отдел выдаст вам специальные пропуска. Леди и джентльмены, позвольте представить доктора Роудса.

Журналисты, как загипнотизированные, потянулись за Роудсом, розовощеким студентом третьего курса, сжимавшим в руке пачку желтых бумажек. «Месячный запас самого Хэла, — догадалась Лесли. — Выходит, я недооценивала этого парня».

Как только «противник» отступил, Хэл явился в палату В.

— Ну как, шеф? — По голосу чувствовалось, что главное, что ему сейчас нужно, — это одобрение Лесли.

— Бесподобно! Честное слово. Я прослежу, чтобы тебе вернули пропуска.

— Да ладно. Я еще достану. В лечебном отделе у меня все схвачено.

Секретарша отдела слыла чрезвычайно скупой особой. То, что Хэл сумел найти к ней подход, не удивило Лесли после того, что она только что видела. Стажер открылся ей с неожиданной стороны, как и она ему. Оба испытывали друг к другу благодарность и неподдельное восхищение.

Дождавшись, пока журналисты покинут отделение, Дженет поднялась с кушетки:

— Я, пожалуй, пойду.

Лесли попыталась возразить, но бывшая жена Марка уже вышла в коридор. Подруга последовала за ней.

— Мне кажется, я здесь лишняя. Марку я помочь все равно не могу, а при мне Кэтлин стесняется с тобой разговаривать. Позвони мне, пожалуйста, как только что-то станет известно.