Клуб Дюма, или Тень Ришелье
Шрифт:
Через десять минут они появились – оба в одинаковых серых плащах, которые ветер трепал, точно саваны на тощих скелетах, оба сутулые, так как всю жизнь провели согнувшись над печатным станком или гравировальными инструментами, сшивая листы и нанося позолоту на сафьян. Ни одному из братьев еще не исполнилось и пятидесяти, но каждый выглядел лет на десять старше своего возраста – у них были впалые щеки, натруженные руки, утомленные кропотливой работой глаза и блеклая кожа; казалось, пергамен, с которым они постоянно имели дело, передал ей свою бледность и мертвенную холодность. Внешнее сходство между братьями было поразительным: большие носы и прижатые к черепу уши, редкие волосы, зачесанные назад без пробора. Отличались
– Сколько лет, сколько зим, сеньор Корсо! Рады вас видеть.
Они повели его за собой по лесенке с истертыми от долгой службы деревянными ступенями.
Дверь со скрипом отворилась, щелкнул выключатель, и Корсо оглядел мастерскую: главное место занимал старинный печатный станок, рядом стоял цинковый стол, заваленный инструментами, полусшитыми или уже собранными в блоки тетрадями, тут же – бумагорезальная машина, разноцветные куски кожи, бутылки с клеем, инструменты для отделки переплетов и прочие принадлежности ремесла. Повсюду лежали огромные стопки книг – в переплетах из сафьяна, шагрени или телячьей кожи – и книги, еще не переплетенные, а также готовые к отправке пакеты. На лавках и полках ждали своего часа пострадавшие от моли или сырости старинные тома. Пахло бумагой, переплетным клеем, свежей кожей. Корсо с наслаждением вдыхал этот запах, и ноздри у него трепетали. Потом он вытащил из сумки книгу и положил на стол.
– Я хотел бы узнать ваше мнение вот об этом.
С такой просьбой он обращался к ним не впервые. Педро и Пабло Сениса неспешно, чуть ли не с опаской приблизились. И, как обычно, первым заговорил старший:
– «Девять врат»… – Он потрогал книгу, не сдвигая с места; казалось, его костлявые, желтые от никотина пальцы ласково гладят живую плоть. – Красивая книга. И очень редкая.
У него были серые мышиные глазки. Серый плащ, серые волосы – и серая фамилия [65] . Он алчно скривил рот.
65
Ceniza – пепел (исп.).
– Вы видели ее прежде?
– Да. Примерно год назад, когда «Клеймор» поручил нам почистить два десятка томов из библиотеки Гуальтерио Терраля.
– И в каком состоянии она попала к вам в руки?
– В отличном. Сеньор Терраль умел беречь книги. Почти все, что нам доставили, было в хорошей сохранности, кроме, пожалуй, Тейшейры [66] – с ним пришлось повозиться. Остальное, включая и «Врата», надо было только немного почистить.
– Это подделка, – выпалил Корсо. – Во всяком случае, есть такое мнение.
66
Бенту Тейшейра Пинту (1565-?) – португало-бразильский поэт; его эпическая поэма «Prosopopeia» (1601) – первый поэтический сборник, напечатанный в Бразилии.
Братья переглянулись.
– Подделка, подделка… – сердито пробурчал старший. – Нынче все слишком легко берутся судить, где подделка, а где нет.
– Слишком легко, – эхом подхватил второй.
– Даже вы, сеньор Корсо! И это нас удивляет. Подделывать книги невыгодно: много труда и мало прибытка. Я, конечно, имею в виду настоящие подделки, а не всякие там факсимиле – они могут обмануть только полных профанов.
Корсо, словно извиняясь, развел руками:
– Я не сказал, что вся книга подделка, но что-то в ней может быть и ненастоящим. Скажем, когда в некоторых экземплярах недостает
– Разумеется, это азбука нашего ремесла. Но тут бывают разные пути: добавить фотокопию, факсимиле или… – Он чуть повернулся к брату, не сводя при этом глаз с Корсо. – Скажи ты, Педро.
– …или сделать это по всем правилам искусства, – закончил его мысль младший Сениса.
Корсо понимающе заулыбался – прямо кролик, готовый поделить с друзьями свою морковку.
– А могло такое случиться с этой книгой?
– Сперва скажите, кто заподозрил неладное?
– Владелец книги. А он, ясное дело, уж никак не профан.
Педро Сениса пожал тощими плечами и прикурил новую сигарету от предыдущей. После первой же затяжки его начал сотрясать сухой кашель, но он продолжал невозмутимо дымить.
– И что, вы имели возможность сравнить этот экземпляр с подлинным?
– Нет, хотя вскоре смогу это сделать. Поэтому я и хочу прежде услышать ваше суждение.
– Это ценная книга. Но мы не занимаемся точными науками. – Он снова повернулся к брату. – Правда, Пабло?
– Мы занимаемся искусством, – с нажимом произнес тот.
– Вот именно! И нам было бы неловко разочаровать вас, сеньор Корсо. Вдруг мы ошибемся?
– Это вы-то ошибетесь? Ведь вы сумели скопировать «Speculum vitae» [67] , взяв за образец единственный сохранившийся экземпляр, да так, что потом ваша подделка попала в один из лучших каталогов Европы… Уж кто-кто, а вы-то всегда смекнете, что перед вами.
Братья дружно улыбнулись одинаковыми кислыми улыбками. Си и Ам, подумал Корсо. Два хитрых кота, которых ласково погладили по шерстке.
67
«Зерцало жизни» (лат.). Возможно, имеется в виду сочинение Родерикуса Заморенсиса «Speculum vitae humanae» («Зерцало человеческой жизни»), напечатанное в 1475 г. в Базеле Мартином Флашем.
– Но ведь наше участие доказано не было, – промямлил наконец Педро Сениса. Он потирал руки, краешком глаза поглядывая на книгу.
– Не было, – подхватил его брат, чей голос прозвучал печально. Казалось, они сожалели, что не могут отправиться в тюрьму в обмен на публичное признание их талантов.
– Верно, – заметил Корсо. – Но никаких доказательств не было и в случае с Чосером – мозаичный переплет для него якобы выполнил Мариус Мишель, книга попала в каталог коллекции Манукяна. А «Biblia Poliglota» [68] барона Бильке? Вы так искусно вставили в нее три недостающие страницы, что эксперты до сих пор не отваживаются оспаривать их подлинность…
68
Знаменитое издание Библии на древнееврейском, древнегреческом, халдейском и латинском языках, которое испанские эрудиты по указанию кардинала Хименеса де Сиенероса подготовили в 1517 г. в городе Алкала-де-Энарес (напечатана в 1520 г.).
Педро Сениса поднял желтую руку со слишком длинными ногтями:
– Тут надо кое-что уточнить, сеньор Корсо. Одно дело – мухлевать ради наживы, и совсем другое – работать из любви к искусству, своему ремеслу, то есть созидать ради удовольствия, которое может принести сам процесс созидания или, что чаще бывает, процесс воспроизведения… – Мастер похлопал глазами, потом хитро ухмыльнулся. Его мышиные глазки заблестели, когда он снова посмотрел на «Девять врат». – Но что-то не припомню, и мой брат, я уверен, тоже, чтобы мы имели касательство к тем работам, которые вы только что назвали замечательными.