Клуб грязных девчонок
Шрифт:
Я очнулась. Стены были небесно-голубыми. Шторы – серыми с красным, как в дешевой гостинице. Я слышала пиканье аппаратов и ощущала тяжелый запах антисептиков и йода. Я повернулась к маячившей рядом белой тени и заметила поправлявшую капельницы женщину. Увидев, что я открыла глаза, она улыбнулась. Но при этом выглядела удивленной.
– Выкарабкались?
– Выкарабкалась? – Я старалась повторить слово, но во рту пересохло и болело: он был полон пластиковых трубок. Женщина заметила в моих глазах немой вопрос и ответила:
– Вы больше двух недель то спали,
Я покосилась на пищащие аппараты и смутно припомнила, что уже видела их. Мне казалось, что это дурной сон. Трубки в носу и горле мешали говорить. Я только моргала и пыталась ощутить руки, ноги и все прочее, но не могла. Ничего. Сестра сказала, что сообщит всем, что я выкарабкалась, и ушла.
Я постаралась осмотреться, хотя не могла повернуть головы – голова была зафиксирована чем-то вроде зажима. В палате сидели два моих брата и несколько sucias: Ребекка, Лорен, Уснейвис. Все усталые и осунувшиеся, словно давно не смыкали глаз. Эмбер не было, но вскоре Уснейвис сообщила мне, что огромный букет в ногах кровати – от нее. Цветы выглядели отнюдь не дешевыми, и я заинтересовалась, откуда у девчонки столько денег. Все рядом, кроме тех, кого я хотела видеть больше всего: детей и Элизабет. Куда они подевались?
Все, кто собрался в палате, наверняка считали, что я умираю. Я сама удивлялась, что жива. Но что с ребенком? Я стала моргать все сильнее и сильнее, надеясь, что они поймут вопрос, мучивший меня. И они, кажется, поняли – над кроватью склонилась незнакомка в синем джинсовом комбинезоне и красной водолазке и жалостливо посмотрела на меня.
– Сара, я Элисон, – сказала она. – По поручению штата изучаю положение неблагополучных семей, кроме того, я официальный консультант полиции по вопросам бытового насилия. Ваш врач просил меня побыть рядом, пока вы выздоравливаете.
Я переводила взгляд с подруги на подругу – все отводили глаза. Уснейвис плакала, Лорен смотрела в окно то ли на дождь, то ли на снег. Ребекка листала журнал. Я собрала все силы и прохрипела:
– Ребенок?
Лицо Элисон выразило сострадание, и мне захотелось заплакать.
– Мне очень жаль, Сара, вы потеряли ребенка.
– Нет! Не может быть! – Нанизанная на трубки гортань напряглась, и я заплакала. Ощущение было такое, словно я глотала битое стекло.
Элисон погладила меня по голове. Лорен зажала ладонью рот, будто опасалась о чем-то проговориться.
– Есть хорошая новость, – продолжала Эллисон. – Вы поправитесь. Вам очень повезло: ваш муж мог убить вас. Я в этом абсолютно уверена.
– Нет, – возразила я. – Вы ошибаетесь. Я сама оступилась. – Мой голос был хриплым, как карканье вороны.
– Снова она за свое. – Уснейвис закатила глаза и посмотрела на Ребекку. Та тоже закатила глаза, а затем, потупившись, стала рассматривать носки туфель. Я не расслышала шепот, но прочитала слова по губам.
– Есть свидетели, в том числе ваши дети, Сара. Это не несчастный случай.
– Мы поцапались. Но затем помирились. Я поскользнулась на льду. Он не толкал меня. Понимаю, теперь все будут валить на него. Но никто не знает его так, как я.
Элисон, кто бы она там ни была, заглянула мне в глаза и благожелательно улыбнулась. А мне захотелось побить ее. Зачем она здесь?
– У вас сломано ребро, сломана челюсть, трещина в черепе, перелом стопы. При выкидыше вы потеряли столько крови, что врачи сомневались, удастся ли вам выжить, – сказала она.
Я не поверила ей. Неужели Роберто сотворил со мной такое? Неужели зашел так далеко? Я напряглась и выдала еще одно слово:
– Мальчики.
– Ваши мальчики в безопасности, – ответила Элисон. – Ваша мать прилетела из Майами, и сейчас ваши сыновья находятся с ней у Ребекки. Муж все еще в доме, но сыновей не пускает, потому что это они вызвали полицию. Ваш отец тоже приедет на этой неделе.
Мальчики в порядке, повторяла я себе. Слава Богу. В порядке. Но почему они не дома с Роберто? Почему он там один? Никто ничего не понимает. Роберто не виноват. Или виноват? О Господи!
Я все вспомнила. Он ударил меня. Я распласталась на льду, и он начал бить меня. Почему?
– Я говорю вам это, потому что вы должны отдавать себе отчет в том, как серьезно случившееся, – сказала Элисон. – По словам ваших подруг, они не предполагали, что вас избивают. А я по опыту могу утверждать, что такие повреждения наносят не в один вечер. Вы долго терпели, Сара, и я заявляю, что вам нельзя возвращаться домой. Он не изменится. Вероятность того, чтобы агрессивный мужчина может исправиться, очень мала.
Мой ребенок… Я вспомнила, как покатилась по лестнице. И Вилму. Храбрую Вилму с ножом. Попыталась произнести ее имя. Элисон кивнула.
– К сожалению, не могу вас порадовать. С Уилмой не все в порядке.
– Вилма, – поправила я.
– Ваш муж избил и ее. И от потрясения у нее случился инфаркт. Сейчас она в реанимации.
Боже!
– Ваш сын Иона набрал 911. Он спас вам жизнь. Вашего мужа арестовали за нанесение побоев, но он вышел под залог.
– Негодяй заявил, что сын, позвонив в полицию, предал его, – наконец заговорила Лорен.
– Подождите, не теперь, – перебила их Уснейвис. – Рог el amor de Dios, mujer, callate la boca. [167]
167
Христа ради, женщина, заткнись! (исп.)
Что это у нее на пальце? Неужели обручальное кольцо?
– Чье кольцо? – растерянно прокаркала я.
– Поговорим об этом позже, – ответила она по-испански.
– Хуан, – сообщила Лорен. – Она наконец пришла в себя.
Элисон, очевидно, не понимала по-испански, потому что улыбнулась и невпопад вставила:
– Ваша мать сообщила, что прилетает ваш отец. Власти штата лишили Роберто опеки над сыновьями, поэтому он никак не сможет им повредить.
– Убью негодяя, – заявила Лорен, подходя к кровати. – Брат знает нужных людей в Новом Орлеане. Я не шучу – запросто могу организовать.