Клуб любителей фантастики 1963-64
Шрифт:
Техника — молодёжи № 4, 1963
Рис. Е. Медведева
Научно-фантастический рассказ
МЕЖДУНАРОДНАЯ ПРЕМИЯ
Болгария
РАПОРТ КОМАНДИРА
ДЕЖУРНОЙ СПАСАТЕЛЬНОЙ ГРУППЫ
Сигнал «Тревога» был подан в 17 час. 32 мин. Ко входу в центральный пункт управления мы явились через 46 сек., но предохранительные щиты были спущены. Мы проделали отверстие в одном из них с помощью электродугового резака и так проникли в зал. Там было темно, установки не работали. У главного пульта, разрушенного ударом большого бетонного осколка, мы нашли профессора Виктора Ганчева в бессознательном состоянии. Немедленно передали его санитарной группе.
Художника Захария Петрова, опутанного порванными проводами, нашли позади главного пульта. Когда его вытаскивали оттуда, он пришел в себя, попытался что-то сказать и снова потерял сознание. Его немедленно передали санитарам.
На седьмой минуте прибыл первый отряд центральной спасательной команды, после чего я получил приказ направиться вместе со своей группой в пункт дезактивации.
— Нет!.. Это невозможно!
Мои слова не произвели должного впечатления. Я смотрел на него и по упрямой морщинке на лбу видел, что он не отступит.
— Пойми, это невозможно, — продолжал я. — Мы проводим пробные испытания. А сегодня нам предстоит особенно рискованный эксперимент. В зале управления останусь только я… Все остальные сотрудники будут следить за опытом с дистанционного командного пункта. Словом, я не могу разрешить тебе присутствовать!
— Это не каприз, — спокойно возразил Захарий, — а нечто для меня необходимое. Ты помнишь мою последнюю картину «Сборщица роз»?
— Помню очень хорошо: в глубине темный силуэт Балкан, на переднем плане поле, покрытое розами, а посреди него— хрупкая девушка, склонившаяся над розовым кустом. Эта картина мне нравится.
— Нравится! — Захарий холодно улыбнулся. — Но ты забыл одну маленькую подробность: это моя последняя хорошая картина.
Он умолк, достал несколько деревянных трубочек, соединил их в длинную восточную трубку и закурил. «Теперь он будет пускать облака дыма и молчать, — подумал я. — Эффекты!» Но Захарий заговорил очень скоро:
— Три года назад я задумал новую картину. Если я когда-нибудь создам ее, она будет называться «Человек — искатель»… Сначала я думал, что написать ее будет легко, но работа не шла. И все-таки я упорно продолжал работать. Неделями не выходил из мастерской. Писал, писал, а с полотна на меня глядели безжизненные лица… Теперь я понимаю, что просто не созрел для такой картины. Но тогда, тогда я был близок к отчаянию. К счастью, меня потянуло к творениям старых мастеров. Я изучал их целыми днями и в них искал ответа на волновавшие меня вопросы. Может быть, это покажется наивным, но именно тогда меня озарила простая и естественная мысль: нужно идти к людям и среди них искать прототип моего «Человека — искателя», как старые мастера искали героев своих картин… О, мне пришлось постранствовать! Я побывал у летчиков, у моряков, работал на шахте, провел одно лето у овчаров на высокогорных пастбищах, бродил по заводам… Это принесло мне огромную радость. Сейчас я ношу своего героя в себе. Знаешь ли ты это чувство? Знаешь ли, как мучительно ожидание? Поэтому сейчас мне нужен толчок, нужно острое переживание, нужна рискованность твоего опыта. Чтобы увидеть опыт того, который ищет.
— Но ты ничего не увидишь! Засветятся разноцветные лампочки, забегают стрелки по шкалам приборов, я буду нажимать кнопки на пульте… И это все! Верь мне, любой научно-популярный фильм покажет гораздо больше.
— Оставь это, Виктор. Идем!
— Идем, — согласился я.
С самого начала я понимал, что упорствовать нет смысла. Я ни в чем не мог отказать Захарию, и он хорошо знал это. Когда мы вошли в зал управления, я подвел друга к большой электронной машине, вмонтированной в пульт управления.
— Познакомьтесь — это Кио.
Захарий взглянул на меня непонимающе.
— Кио — это наш кибернетический оператор, — пояснил я и включил ток. Зеленые сигнальные лампочки весело засверкали. — Видишь, Кио докладывает: «К работе готов!»
Сегодня действовать будет он, а мы будем только зрителями. Когда мы проводили предварительные опыты и испытывали ускоритель на всевозможных режимах, Кио следил и записывал все. Сегодня он будет «держать экзамен»: мы заставим его самого провести контрольный опыт. В протоколе опыта его задача описана так: «Найти наиболее выгодный режим работы ускорителя для получения ускоренных частиц с максимальной энергией». Со временем Кио сам будет проводить исследования, для которых мы будем давать ему лишь самые общие программы… Но не кажется ли это тебе слишком сложным? Может быть, эти подробности тебя не интересуют?
Захарий помолчал, некоторое время колебался, а потом сказал стесняясь:
— Прежде чем прийти сюда, я много читал по этим вопросам. Хотя я знаю не столько, сколько твой Кио, но кое-что все-таки понимаю.
— Чудеса! С каких пор художники начали интересоваться физикой?
— Продолжай, пожалуйста.
— Хорошо! Мы называем его «осьминог».
— Кого?
— Ускоритель. Если смотреть сверху, то он похож на огромного осьминога. Направо и налево от нас, за стенами этого зала, тянутся две гигантские кольцеобразные ускорительные камеры. С помощью ионных пушек в их каналы выстреливаются пучки элементарных частиц. Когда частицы получают необходимую скорость, магнитное поле выключается. Тогда они сходят со своего кругового пути и в прозрачной испытательной камере сталкиваются с огромной силой. Энергия их взаимодействий просто чудовищна! Еще в предварительных опытах нам удалось получить все известные до сих пор отрицательно заряженные частицы. И удивительно легко!.. Это действительно чудесная машина. Знаешь, стоя перед пультом, я испытываю такое ощущение, словно рисую в пространстве. Но в руках у меня вместо твоих бесконечно устарелых кистей находится нечто гораздо более могущественное: силовые поля и потоки ускоренных частиц.
— Оставь мои кисти в покое, — рассердился Захарий, отходя от пульта. — Они и так уже утонули в пыли.
Я понял, что задел его за живое, но не подал виду и продолжал:
— От испытательной камеры нас отделяют слои свинца и бетона толщиною в несколько метров. Но все, что в ней происходит, мы можем Наблюдать на телевизионном экране.
Такими были мои последние объяснения. Пора было начинать «экзаменовать» Кио. Я соединился с дистанционным пунктом, а когда увидел, что там все готово, включил оператор в цепь управления. И опыт начался, но не так, как я ожидал. Сначала Кио повысил напряжение ускорительного поля, а потом начал без конца то увеличивать, то уменьшать его силу — очевидно, в поисках наиболее выгодного рабочего режима. Постепенно в этих колебаниях начала ощущаться какая-то закономерность. Через несколько минут они превратились в ритм, непрестанно становящийся все мощнее. Я был настороже, но не вмешивался. Кио продолжал пробуждать всю огромную мощь, скрытую в ускорителе… Телевизионный экран камеры оставался пустым, но приборы показывали, что энергия заряженных частиц стоит гораздо выше предвиденной. Это было совсем неожиданно и… опасно!
Вскоре в камере начали происходить странные явления. Появилось светло-синее сияние, потом исчезло, сменившись маленькими блуждающими огоньками. Время от времени огоньки разрастались, приобретая необычные очертания, потом полностью исчезали. Из ускорительных камер доносилось мощное гудение, и все здание сотрясалось от сильной вибрации… Может быть, сейчас нужно прервать опыт? Но я смутно чувствовал, что Кио нашел что-то новое — какой-то резонансный режим ускорения, — и хотел дать ему возможность исследовать его до конца. В дистанционном пункте управления мои сотрудники следят за опытом. Автоматы записывают все. Поэтому, когда Кио подал сигнал «Попал в неустановленный режим», я не вмешался, не прервал опыт. Кио тоже не пожелал прервать его… И тогда в камере снова появилось синее сияние. Вскоре оно сгустилось в блестящий шарик, начавший медленно расти. Когда шар прикоснулся к стенам камеры, они мгновенно разлетелись на тысячи мелких осколков. Потом шар погрузился в толщу свинцовой стены и окутался облаком желтоватого пара…
Последним, что я помню, был треск бетонной стены зала. Огромный обломок бетона оторвался и рухнул на меня. Потом наступил мрак…
Как это произошло?.. Нужно припомнить! Вспомнить все! Что было сначала? Может быть, эти юноши из спасательной группы?.. Но до них было что-то другое!.. Виктор?..
Он никогда не мог отказать мне. Не мог и сейчас… Успокоенный, он стоял у пульта, и для меня было подлинным наслаждением следить за его тонкой, подвижной фигурой, за ловкими движениями его рук. В такие минуты он становился совсем другим — упрямым и гибким, как стальная пружина.