Клуб любителей фантастики 1968–1969
Шрифт:
— Давай высаживай, не возражаю.
Выглядит эта планета как Восточный Крым. Невысокие горы с жесткой травой, колючие кусты, изредка отдельные деревья. Что-то среднее между деревом и кактусом — мясистые, жесткие и извилистые, как ветки, листья.
И на твердой почве Граве не может наладить связь. Решает, что виноват корпус ракеты — намагнитился в какой-нибудь заряженной зоне. Вдвоем мы оттаскиваем рацию на ближайший пригорок метров за триста от намагниченного корпуса. Граве озабочен, колдует с манипуляторами, а я лежу, любуюсь созвездиями. Весь небосвод в звездной сыпи. И блестки все ярче. И высыпают новые. Вот в этом пятиугольнике только что не было ничего в середочке.
— Граве, я открыл сверхновую. Вот там, в пятиугольнике. Стойте, еще одна появилась. Это бывает у вас?
Хотел было присесть, чтобы рассмотреть получше, и вдруг чувствую: не могу подняться. Отяжелел. Тело налилось свинцом, как в ракете при перегрузке. Но с какой стати перегрузка на планете? Планета сама себя разгоняет? Такого не бывает в природе.
Впрочем, это я потом подумал, тогда не до размышлений было. Тяжесть навалилась, распластала, прижала к почве, вдавила в спину острые камни. Перевернулся с трудом на живот. И в голове одна мысль: добраться до ракеты, там противоперегрузочное кресло, в нем спасение.
Но триста метров! Шутя отбежали мы на ближайший холм, могли бы и на километр отойти. А теперь, обезноженные, ползли, подтягивались, хватаясь за корни, как змеи перекатывались. Полз Граве, и я полз за ним, задыхаясь. Полз, словно из-под груды мешков выбирался, а на меня все валили невидимые эти мешки…
Сколько я одолел? Метров десять. Из трехсот! Доползу ли?
Подбородка не поднимая, глаза заводя под лоб, высматриваю направление. Впереди кусты, одни кусты, как же мы прошли тут с такой легкостью? Кажется, надо поворачивать. Вправо или влево?..
Перегрузка исчезает так же внезапно, как появилась. Сползают со спины невидимые мешки, расправляются сдавленные ребра.
— Что это было, Граве?
Мой проводник, кряхтя, расправляется, громоздит тело на подгибающиеся ноги.
— Идем к ракете, человек. Здесь небезопасно.
— Подожди, дух перевести надо.
— Идем, человек. Не стоит мешкать.
Да, мешкать не стоило. Аттракцион, оказывается, не закончен. Перегрузка ушла, появляется недогрузка. Вес убывает-убывает. И выражается это в том, что шаги становятся длиннее. Шагнул… и никак не можешь достать до твердой почвы. Несет куда-то над кустами, над ямами, совсем не туда, куда прицеливался. Меня выносит на отвесную скалу. Оттолкнулся что есть силы руками. Теперь назад понесло, а сзади корявые кактусы.
— Ракетницу вынь, человек. Ракетницей правь!
Ракетница для движения в мире невесомости, в межпланетном пространстве. Стреляешь налево, плывешь направо. Принцип движения каракатицы.
Вытащил из кобуры. Держу в руке. Соображаю, куда стрелять.
И тут очередной фокус. Мир переворачивается. Планета бесшумно выскальзывает из-под ног со всеми своими скалами, кактусоидами и кустами. Выскальзывает и начинает медлительно удаляться вверх. Задрав голову, вижу Граве, застрявшего в ветвях. Вместе с деревом, вместе с холмами планета удаляется, словно отплывающий корабль. Отстаю, тяну руки вперед, но отстаю безнадежно, как пассажир, упавший ночью за борт.
— Стреляй же, человек!
Ах, да, ракетница в руке. Вспышка, вспышка, вспышка! Хватит ли зарядов? Пересилил, к счастью, начинаю догонять. На голову сыплется град камешков, сорвавшихся с твердого неба. Стучат по шлему, но не сильно, тут еще не высоко. Еще стреляю, еще. Граве свесился как акробат на трапеции, поймал меня за руку. Помогаю ему последним зарядом и с разбега врезаюсь в ветки.
Держимся за верхушку дерева, под ногами звездная бездна. Туда, в черное ничто, сыплются камешки, булыжники, валуны и целые утесы, те, что стояли непрочно. И видим мы, как скользит вниз нечто удлиненное и блестящее — наша собственная ракета. Конечно, мы просто поставили ее на ноги, нам и в голову не пришло крепить ее намертво, забивать или вплавлять в грунт сваи. И этот коварный мир стряхнул нашу ракету, словно котенка со своей спины.
Но в тот момент мы думаем не о ракете. «Как бы нас не стряхнуло» — вот чем мы озабочены. Тяжесть все прибывает, в небо срываются целые пласты. Мимо проносится соседнее дерево, тяжелая крона вырвала его корни из грунта, дерево само себя подняло за волосы. Наше держится пока что. Надолго ли?
— Граве, когда нас страховали в последний раз?
Я имею в виду страховочную матрицу, где записаны все атомы тела. По этой матрице звездожители восстанавливают себя в случае катастрофы.
— Каждый межзвездный путник автоматически записывается на старте.
Значит, я потеряю только сегодняшний день, начну жить заново на межзвездном вокзале. Впрочем, я ли начну жить?
Еще вчера я восторгался этим великим изобретением. Как хорошо: попал под поезд — гибель не окончательная, по записи тебя восстановят в страхкассе. Но сейчас это меня не утешает почему-то. Действительно, восстановят человека с моей внешностью и воспоминаниями, но я-то обречен сорваться в пространство и там задохнуться через неделю-другую, когда иссякнет запас кислорода и энергии в моем скафандре.
— Караул, трещит!
Трещит дерево, за которое мы цепляемся. Вот один из корней выдернут из почвы, дерево шатается, как больной зуб. Второй корень полез наружу, голый, незащищенный корой. Лезем вниз, от макушки к корням, хотим зацепиться за край ямы. Успеем ли? Комья земли сыплются на голову…
И падаю вверх ногами, больно стукаюсь головой.
Лежу, обнимая комья и камни. Лежу на твердом грунте.
Опять перевернулось.
Стало на свои места. Идет каменный дождь. Сыплются с неба камни, валуны, булыжники, песок, оседает пыль. А вот и наша ракета. Иголка, поблескивающая в небе, превращается в веретено, в снаряд среднего калибра, большого, максимального… Сработает ли система автоматического управления на посадке? Если сработает, мы благополучно удерем из этого неустойчивого мира. Ближе, ближе!
Тугие клубы оранжевого, подцвеченного пламенем дыма вспухают за холмом.
Не включилась автоматика.
Перед нами все та же перспектива медленной смерти, но в ином варианте. Недельный или двухнедельный запас энергии и воздуха в скафандре. Робинзонады не удаются в космосе. Едва ли мы сумеем жевать местные кактусы…
И тут приходит спасение. Объявляется прямо в наушниках:
— Внимание, внимание, всем-всем-всем! Утеряна связь с автоматической ракетой, следовавшей по трассе: Астровокзал — Полигон. Всех, находящихся в данном районе, просим принять меры к розыску. Держим связь на волне…