Клуб маньяков
Шрифт:
Я не ответил. А что отвечать, если ничего не понимаешь, да и трезвый, как стеклышко?
– Выездное заседание литературно-маньяческого клуба считаю открытым! – поймав паузу в смешках, торжественно объявил Тамагоча. – Какие будут предложения по повестке дня?
Голос у него был нежным и бархатистым.
– Выпить дайте, – выдавил я сквозь зубы. – А то весь кайф вам поломаю. Сорвусь с цепей и покусаю не туда.
– Объявляется технический перерыв! – прислушался к моей просьбе внимательный Тамагоча (подлизаться решил, точно). И виляя бедрами (совсем не пошло, я бы сказал, весьма чувствительно виляя), пошел к бару наливать мне выпивку. Дошел, открыл дверцы
– Водка, коньяк, мартини?
– Рому, черт побери! – прорычал я. – И побольше!
Ром был кубинский, белый. Принес Тамагоча полстакана, подал так опасливо, что я подивился и спросил на манер вора в законе:
– Ты что так менжуешься? Я думал губками твоими закусить...
И, не дожидаясь реакции, вылил в горло содержимое стакана. Ром – это вещь!
– Всему свое время... – зарделся Тамагоча и, вихляя, как модель на знаменитом подиуме, пошел к своему креслу (оно справа от кресел девушек стояло). Уселся, сделался важным и внушительным, как Маргарет Тэтчер в дни аргентинского кризиса, и произнес, обращаясь почему-то к Вере:
– Ну, так какие будут предложения по повестке дня?
– Холодно здесь, – театрально подернула плечами моя супруга. – Надо бы огонь в камине развести.
Ягодицы у меня похолодели. «А может, это не комедия? И загорюсь я сейчас жирным пламенем?»
– И что ты потом с ним, поджаренным, делать будешь? – воспротивилась Маргарита. – На Викешу ты особенно не рассчитывай...
– Кончайте измываться! – воскликнул я, воспользовавшись паузой. – Есть хочу.
– Измываться? – искренне удивилась Маргарита. – Ошибаешься, мы измываться над тобой не собираемся. И вообще, будь мужчиной. Мы еще не начинали, а ты уже нервничаешь как двоечница из провинции.
И сделав приглашающий жест, собрала в кучку головы сообщников и зашептала им явно что-то противоправное. И так они, сволочи, по-злодейски шептались, что я опять о жизни задумался.
Заманили, изуверы, простака! Вот ведь кретин! Ведь догадывался, что не Иосифа Бродского и Осипа Мандельштама они на своих литературных вечерах изучают... А методы разделки туш по категориям. Шейка, рулька, окорок, пищевые кости и так далее. Ведь видел их бессмысленно улыбающиеся лица! Маньяки чертовы!
...И поделом мне... Задницу теперь сожгут. Хотя нет, если и сожгут, то под занавес. Вон, какой у Маргариты хищный взгляд. И мужику ее не терпится попочку свою подставить... Баба бабой. Недаром Маргарита замуж за него вышла. Его ведь запросто можно на полочке с трусиками хранить. Если подставит, то точно шлепну. На том свете, небось, секс традиционный.
...Шлепну... А если он сам на меня полезет?
Вот гадство! Позор на мою седую голову. Спросят компетентные люди на том свете: А занимался ли ты, Чернов, содомским грехом?
И что я скажу? Что эта белокурая курва поимела меня позорным способом на смертном одре? А вообще, чем я хуже Калигулы? Который сначала девку перед сенаторами своими имел, а потом приказывал рабу, мужу своему официальному, себя поиметь?
...Нет, ко всему привычку надо иметь... Хотя какая привычка? Это дурацкая свобода... Она всех на волю-то и выпустила. И гомиков, и маньяков, и людоедов. Кто о них пятнадцать лет назад слышал? Никто. Потому как они все сидели по тюрьмам и норам. А сейчас по всем каналам свой образ жизни рекламируют.
И что из этого вышло? Из этого вышло, что Чернов, пламенный комсомолец семидесятых годов, и не просто пламенный комсомолец, а уважаемый секретарь крупной экспедиционной
...Нет, фиг я им дамся. И никаких задниц! Не поступлюсь принципами, а погибну, как Зоя Космодемьянская.
Не, как Коперник... Его же, кажется, тоже сожгли. Но погибну после ужина и традиционного секса с подругой своей жены... Имею я право перед смертью переспать с подругой своей жены? Жены, которая принесла меня в жертву своим психологическим отклонениям? Блин, ка-а-кой персик эта Маргарита!
Персик уловил мои мысли, повернул лицо ко мне и улыбнулся. За ним и остальные повернули. Как увидел их довольные лица, так сразу понял, что оригинально скопычусь. Со вкусом.
– Мы тут решили перекусить... – начала Вера.
– Шашлыки из филея в камине? – усмехнулся я натянуто. – Я предлагаю Тамагочу освежевать, хотя и жаль такую транссексульную красоту под нож пускать...
После таких слов они, естественно, хвосты свои поджали.
Вот вы смогли бы к волку на натянутой цепи с зажигалкой зажженной подойти? Не все смогли бы, далеко не все. А глаза у меня дай бог. Мужики бывалые на улице командиром величают. Слава богу, восемь лет на геологоразведке с бывшими зеками проработал. И на понт взять умею. Научили работнички. А тут цветики городские. Фиалочки сраные со сраным французским запахом. Распустил тут сопли перед ними. Да кто они против меня? Лавины с селями, да обвалы подземные меня не сломали, и они не сломают!
И воодушевившись этими мыслями, начал ногою крюк золоченый выламывать. И так, и сяк его, а он ни в какую. Хорошо, что в этот момент из кухни мясом каким-то печеным пахнуло. Принюхался – точно, мясо в горшочках. Со сливами и шампиньонами. Точь-в-точь такое, что в Столешниковом переулке у дяди Гиляя подавали. И вспомнил я это весьма популярное в советское время кафе (пятерка на все про все, да восемь за шампанское), вспомнил ниши в стенах. С кочергами, Гиляровским в узел связанными, да подковами, им же гнутыми. И, знаете, подпитался его мощью и крюк этот долбанный ударом пятки вышиб. За ним второй. А эти сидят на своих креслах, как кролики, и глазами испуганно моргают. А я уже вовсю развинтился и канделябры эти каминные тоже вышиб... А Маргарита (вот женщина!) испуг свой мановением руки с лица стерла, место для кислого выражения освободив, стерла и говорит:
– Знала бы я, что ты так себя не цивилизованно поведешь, Лешку бы с его княгиней пригласила... Он бы мне канделябров не ломал... Тысяча долларов за штуку, подумать только!
А мне плевать на ее слова. Она приковывать меня будет, как Прометея осужденного, а я канделябры ее золоченые буду беречь? Нет уж! Схватил один светильник, тот который на правой руке болтался и пошел на них в психическую атаку...
– Ты вечер нам хочешь испортить? – подавшись назад, вскричала позеленевшая Вера.
– Нет, не хочу, – ответил я, к запахам кухонным принюхиваясь. – Просто ключик от наручников хочу вытребовать.
– Иди ко мне, – уже ласково проговорила Маргарита. – Он у меня. Вот здесь.
И ткнула нежным пальчиком в ложбинку, уходящую в блаженство.
Через минуту я был свободен. Размяв запястья, попросил хозяйку на стол накрыть, а сам пошел к кладовке – не люблю в развалинах ужинать. Нашел раствора, импортного, конечно (у нас теперь все импортное, даже опилки финские недавно в зоомагазине видел), развел в мейсенской супнице (это Маргарите назло) и скоренько соорудил канделябры и крюки на место. Не скажу, что лучше прежнего получилось, но ничего, на один вечер сгодится.