Клуб мертвяков
Шрифт:
На мне было красное платье — кричаще красное, цвета пожарной машины. Я понимала, что обречена мерзнуть весь вечер, потому что мое платье было с открытыми плечами, хотя и с длинными рукавами, надеваемыми отдельно. Застегивалось оно на молнию на спине. Юбка была расклешенной от бедер, хотя сколько там этой юбки было — ниже бедер. Моя бабушка легла бы поперек порога, чтобы не выпустить меня на улицу в таком виде. Я его обожала. Я купила его на экстренной распродаже в «Нарядах от Тары»; и подозреваю, что Тара отложила его специально для меня. Подчиняясь внезапному импульсу, я прикупила к нему туфли и губную
— Еще раз повернись, — хрипловато попросил Олси. На нем был обычный черный костюм, белая рубашка и зеленый узорчатый галстук под цвет глаз. Но волосы его приручить не могло ничто. Может, это не мне надо было пойти в салон к Дженис. Он был красив грубоватой красотой, хотя ему больше подошло бы слово «привлекательный».
Я медленно поворачивалась, демонстрируя себя со всех сторон. Но я была не до конца уверена в себе, и когда сделала полный оборот, брови мои поползли вверх с выражением немого вопроса.
— От тебя просто слюнки текут , — он говорил явно искренне. Я с облегчением выдохнула, — оказывается, я и не знала, что затаила дыхание.
— Ну, спасибо, — я старалась не сиять, как новенький пятак.
Залезать в пикап Олси было для меня испытанием, если учесть, что я была в коротком платье и на высоченных каблуках, но Олси тактично подтолкнул меня в спину, и я забралась.
Ехали мы в небольшое заведение на углу Кэпитол и Роач-стрит. Снаружи — ничего особенного, но кафе «Мэйфлауэр» оказалось именно таким интересным, как обещал Олси. Пол выложен белыми и черными кафельными плитками, по залу разбросаны столики, и за ними сидели господа, разодетые в пух и прах, как мы с Олси. Некоторые, впрочем, были и в джинсе. Кто-то принес с собой вино или ликер. Я обрадовалась, что мы не пьем: Олси взял себе одно пиво, и все. Я пила чай со льдом. Еда была хорошая, но без выдумки. Обед тянулся долго, неторопливо, но было интересно. Олси знали многие, они подходили к столику, здоровались с ним и интересовались, кто я. Кто-то из них работал в правительстве, кто-то — как Олси — в строительной промышленности, были и друзья его отца.
Но было несколько вовсе не законопослушных граждан. Пусть я всю жизнь прожила в Бон Темпс, но я всегда узнаю бандитов, когда вижу, что у них в голове. Я не хочу сказать, что они думали о том, что надо кого-то убить, или подкупить сенаторов; или что-то в этом духе. У них мысли были жадные — жажда денег, желание прихватить меня, а в одном случае — желание присвоить Олси (и мне было видно, что он об этом совершенно не догадывается).
Но больше всего эти типы — все они — желали власти. Я полагаю, что в столице штата это желание неизбежно, даже в таком пораженном нищетой штате как Миссисипи.
С самыми жадными мужиками были дамы — почти все исключительно ухоженные и очень дорого одетые. Но сегодня я сравнялась с ними, и я держала голову высоко. Одному пришла мысль, что я — высокооплачиваемая проститутка, но я приняла это за комплимент, хотя бы на сегодня. По крайней мере, у него мелькнула мысль «высокооплачиваемая». Одна женщина, банкир, знала Дебби, прежнюю герлфренд Олси, и она изучала меня с головы до пят, предполагая, что Дебби захочет услышать мое полное описание.
Конечно, ни один из собравшихся ничего
Олси схватил счет, не дав мне даже дотянуться до него, и зарычал на меня, когда я открыла рот для протеста. И, наконец, я кивнула. После этой молчаливой борьбы я с радостью заметила, что Олси дал щедрые чаевые. От этого он еще вырос в моих глазах. Правду сказать, я и так была о нем уже очень высокого мнения. Я была настороже — не уловлю ли что-то отрицательное о нем. Когда мы вернулись в пикап Олси, — на этот раз он даже сильнее помог мне, подтолкнул, чтобы я забралась на сиденье, и я совершенно уверена, что ему понравилось меня подсаживать, — оба мы были тихи и задумчивы.
— Ты почти все время молчала за ужином, — заметил он. — Тебе было скучно?
— Да ты что! Мне было классно. Просто я подумала, что мне еще не пора начинать вещать.
— Как тебе Джейк О’Мэлли? — О’Мэлли, в возрасте около шестидесяти, с густыми бровями стального цвета, минут пять простоял, беседуя с Олси, время от времени искоса бросая взгляды на мою грудь.
— По-моему, он намерен надрать тебя шестью способами после воскресенья.
Хорошо, что мы еще не отъехали от поребрика.
Олси включил верхний свет в кабине и мрачно посмотрел на меня:
— Ты это о чем?
— Он собирается предложить тебе более низкую оплату твоей следующей работы, потому что подкупил одну из дам в твоем офисе — Томазина как-ее-там? — и она даст ему знать, какую цену ты запросишь. А потом…
— Ты что мелешь?
Хорошо, что обогреватель в машине работал на полную мощность. Когда вервольф впадает в ярость, это сразу чувствуется в окружающей атмосфере. Я так надеялась, что не придется рассказывать Олси про себя. Так приятно оставаться инкогнито.
— Ты это… чего? — он старался донести до меня смысл своего вопроса.
— Телепат, — пробормотала я.
Наступило долгое молчание. Олси переваривал услышанное.
— А хорошее хоть что-нибудь услышала? — наконец, рискнул он.
— А как же. Миссис О’Мэлли просто из шкуры выпрыгивает, как хочет тебя. — Говоря это, я широко улыбалась. Надо напоминать себе — действуй осторожно.
— А это хорошо?
— Сравнительно, — объяснила я. — Лучше, чтобы тебя трахнули физически, чем финансово. — Миссис О’Мэлли лет на двадцать младше мистера О’Мэлли, и я никогда не видела настолько ухоженную бабу. Спорю на что угодно, что она перед сном расчесывает брови по сто раз.
Он покачал головой. Я не могла прочесть его мысли — они были неотчетливы. — — А я? Мои мысли ты можешь читать?
Ага!
— Видишь ли, мысли оборотней читать не так легко. Я не вижу отчетливого хода мысли, скорее общее настроение, намерения, типа того. Я так думаю, что если ты мысленно обратишься ко мне, то я пойму. Попробуем? Подумай что-нибудь для меня.
— На тарелках у меня в квартире узор из желтых розочек.
— Я не назвала бы их розами, — с сомнением сказала я. — Больше похожи на циннии, если хочешь знать мое мнение.