Клуб мертвяков
Шрифт:
И потом — я знала, что они оставили меня не добровольно.
Я обнаружила, что стою в дверях кухни. Я выключила верхний свет.
Оказавшись в постели, в темноте, завернувшись в одеяла, я заплакала и долго-долго не могла остановиться. Сегодня я не могла читать молитвы. Сегодня я очень остро ощущала все свои потери. Похоже, мне везет не больше, чем другим. Я сделала символическую попытку отогнать ложную жалость к себе, но мне не удалось. Слишком горько было от того, что не известна судьба Билла.
Я хотела, чтобы Билл сейчас был рядом, прильнул бы к моей спине; я хотела ощущать его прохладные губы на шее. Я хотела, чтобы его белые руки пробежали по моему животу. Я хотела говорить с ним. Хотела, чтобы он высмеял мои страшные подозрения. Хотела рассказать ему, как прошел день; как я глупо поскандалила с газовщиками, какие новые каналы ввела наша компания кабельного телевидения. Я хотела напомнить ему, что в раковине в его ванной надо сменить прокладку; рассказать, что мой брат Джейсон, как оказалось, все-таки не станет отцом (что неплохо, потому что он пока и не муж).
Самое приятное в том, чтобы быть чьей-то половинкой — это возможность разделять свою жизнь с другим.
Но моя жизнь, очевидно, не настолько хороша, чтобы разделять ее с кем-то.
Глава 3
К восходу солнца мне удалось задремать на полчаса. Я решила было подняться и приготовить себе кофе, но не видела в этом смысла. И я просто осталась в постели. Все утро звонил телефон, но я не брала трубку. Позвонили в дверь, но я не подошла.
Где-то ближе к полудню я сообразила, что надо бы сделать одно дело — выполнить поручение, на котором настаивал Билл, в случае, если он задержится. Создалась именно такая ситуация.
После смерти бабушки я занимала самую большую спальню, принадлежавшую раньше ей. Шатаясь, я пересекла холл и вошла в свою прежнюю комнату. Два месяца назад Билл сделал люк в полу чуланчика в этой комнате. Он проделал гигантскую работу — устроил для себя в подполе светонепроницаемое убежище.
Я убедилась, что меня не видно из окон, и только тогда открыла дверь чулана. На полу ничего не стояло, только валялся ковер — продолжение того, что лежал в комнате. Откинув доску, прикрывающую пол чулана, я перочинным ножом провела по периметру пола и в итоге с трудом подняла крышку люка. Посмотрела вниз. Комнатка была переполнена: там стоял компьютер Билла, коробка с дискетами, даже его монитор и принтер.
Итак, Билл предусмотрел, что это может случиться, и спрятал свою работу до того, как уехать. Значит, доверял мне, хоть сам он не заслуживал доверия. Я мысленно кивнула и закатала ковер на место. На пол чулана я набросала все несезонные шмотки — обувную коробку с летними туфлями, пляжную сумку с большими купальными полотенцами и тюбиком лосьона для загара, плюс к тому складной шезлонг, на котором загораю. Снова запихала в угол огромный зонт и решила, что у чулана вполне обжитой вид. Летние платья висели на плечиках, вместе с очень легкими купальными халатами и ночными сорочками. Вся моя энергия иссякла, как только я сообразила, что это была моя последняя услуга Биллу, я даже не могу дать ему знать, что его желание выполнено.
Частью своего сознания (самой жалкой) мне хотелось бы дать ему знать, что я оправдала его доверие; другой я чувствовала необходимость пробраться в сарай с инструментами и заточить несколько колов.
Разрываясь между противоположными желаниями, я выползла назад в спальню и улеглась. Отказавшись от образа жизни, в котором делаешь все, что положено, в лучшем виде, в котором ты сильная, веселая и практичная, я предпочла погрязнуть в своем горе и всепоглощающем ощущении того, что меня предали.
Проснулась я, когда уже стемнело, и со мной в постели был Билл. О, слава Богу! Я почувствовала невероятное облегчение. Теперь все будет хорошо. Спиной ощущая его прохладное тело, я в полусне перекатилась на другой бок и обхватила его руками. Он задрал повыше мой длинный нейлоновый халат и водил рукой по моей ноге. Я положила голову на его безмолвствующую грудь и ткнулась в нее носом. Он обнял меня, крепко прижался, я радостно вздохнула и всунула руку между нами, чтобы расстегнуть на нем штаны. Все вернулось на круги своя.
Только запах у него был другой.
Я открыла глаза и оттолкнула твердые, как скала, плечи. И вскрикнула от ужаса.
— Да это я, — сказал знакомый голос.
— Эрик, что ты здесь делаешь?
— Располагаюсь поуютнее.
— Ты, сукин сын! Я подумала, что это Билл! Я подумала, что он вернулся!
— Сьюки, тебе надо принять душ.
— Что?
— У тебя голова грязная, и изо рта такая вонь — коня может свалить.
— Да плевать, что ты обо мне думаешь, — без выражения сказала я.
— Иди, вымойся.
— Зачем это?
— Потому что нам надо поговорить, а ты вряд ли захочешь долго беседовать в постели. Хотя я, конечно, не возражаю побыть с тобой в постели, — он прижался ко мне, демонстрируя, насколько он вовсе не возражает, — но это приятнее делать с чистой Сьюки, к которой я привык.
Наверное, никакие другие речи не заставили бы меня вихрем вылететь из постели. Горячий душ сотворил чудо с окоченевшим телом, а самообладание оживило душу. Не в первый раз Эрик удивлял меня в моем доме. Я решила, что придется аннулировать данное ему разрешение бывать у меня. Что меня раньше останавливало от этого решительного шага? То, что остановило и сейчас: соображение, что если мне когда-нибудь понадобится помощь, а он не сможет войти в дом, я не успею заорать «Входи!» и превращусь в труп.
Я взяла с собой в ванную джинсы, белье и красно-зеленый рождественский свитер с вышитым оленем — то, что лежало сверху в шкафу. Штопаные вещи изнашиваются уже за месяц, так что я пользовалась ими на всю катушку. Высушила волосы феном и пожалела, что рядом нет Билла — он любил их расчесывать, а я с радостью позволяла ему. Вспомнив прошлое, я снова чуть не упала духом, но прислонилась головой к стене и долго-долго стояла, собираясь с силами. Глубоко вздохнула, повернулась к зеркалу и нанесла на лицо немного макияжа. В это холодное время года у меня не было особого загара, но все же лицо было достаточно свежим, благодаря солярию в Бон Темпс, в Видео Рентал.