Клуб мотористов, крюк на крыше и почтмейстер
Шрифт:
***
Портфель и непременный браунинг, всё не было забыто. На козлах сидел счастливый Еремей, в ладно пошитой форме полицейского.
– Едем?
– В судебный морг, Еремей.
Гвоздёв оказался вполне внятным молодым человеком, даже теперь учился на курсах на шофёра. В Сыскной полиции собирались приобрести два автомобиля, сам генерал -губернатор Джунковский поспособствовал. Так что надо было переучиваться, и Гвоздёв рьяно взялся за технику. Но, вот не любил он этих моргов, и поэтому сидел грустный и унылый Да а то, Стабров что-
Катили недалеко, благо госпиталь был в пяти минутах от Петровки. Хорошо, не в Яузскую больницу.
– Тебе пирожок купить? – не удержался всё же полицейский чиновник, что бы не поддеть своего кучера.
Сергей Петрович с нарочито серьёзным видом спускался в холодный подвал в сопровождении фельдшера Федюнина Григория Ильича. Григорий числился по полицейскому ведомству, но находился в основном здесь, а не на Петровке.
– Григорий Ильич, нужен вот этот,– и Стабров показал фото с номерами.
– Сейчас вынесут…
– И вот ещё что. Ты, Ильич, позвони Никулину, Михаилу Евграфычу, нашему криминалисту. Пусть приедет.
Федюнин пошёл к санитарам, двум нехлипким мужчинам в синих халатах и оранжевых фартуках. Вскоре тело, покрытое серой простынёй, выкатили в прозекторскую. Попривык конечно, Стабров, но всё же напрягся. Фельдшер откинул простыню, а Сергей Петрович принялся сличать умершего с фотографиями фон Пфальца-младшего. Лицо было похоже, даже очень. Посмотрел и на кисти рук. Перелом большого пальца отсутствовал.
Но вот, подошёл и Никулин, в накинутом на плечи, поверх серого костюма, синем халате.
– Сергей Петрович, – поздоровался криминалист.
– Дело такое, Михаил Евграфович, что и ошибиться нельзя. Ищу пропавшего Дмитрия Иванвича Пфальца. Неизвестный очень похож. Погляди?
Никулин принялся осматривать тело, сверяя с фотографическими карточками.
– Нет, не он. Но похож просто потрясающе. И убит молотком в затылок…– медленно проговорил криминалист.
– Федюнин, приглядите за телом.У каждого, кто захочет посмотреть на этого убитого, проверить и переписать документы. И, немедленно сообщить.
– Всё исполню, Сергей Петрович!
– Что-то здесь странно всё… – покривился Стабров.
Клуб мотористов
Но вот, и выходной день, но с утра пораньше Стабров сидит верхом на своём стальном друге. Вместо того, что бы нежиться на пуховой перине. Здесь и правда, должно быть куда интереснее. Предстоит уже гонка на одну версту.
Моторы прогреты, и гонщики готовы броситься вперед! Флаги отпущены, и гонка началась!
Здесь, не тихая езда по шоссе! Никто никому не дороги не даёт, все рвутся только вперёд! Его Moto-Reve рвётся , рыча мотором, обгоняя Indian слева и Humber справа! Всё- же новый мотор творит чудеса, и Сергей Петрович мчится уже вторым!
Мотоциклы, все вместе, заехав в лужу, подняли целый фонтан брызг, хорошо, что преданные болельщики успели ретироваться. Но вот, Стабров выдав из двигателя всё возможное, почти на последних саженях смог вырвать победу у Карпова, на Indian!
Сергей Петрович снял шлем, и увидел, как спешит к нему радостная Юйлань Ван.
– Вот видишь, выиграл. И на пятидесятиверстной третьей место занял, – говорила она.
– Мои поздравления, господин Стабров, – говорил с искренней улыбкой, его соперник, Карпов.
– Так уж вышло, Владимир Геннадьевич, – ответил Стабров, – но ваш Indian очень хорош, просто великолепен..
– Господа, к награждению приготовьтесь! Будьте любезны!
Они шли вместе, а дамы, позади их, не мешая беседе. Стабров был начеку, и помнил о Дмитрии, бароне фон Пфальц.
– Владимир Геннадьевич, вы случайно сегодня Дмитрия Ивановича не видели? Мне показалось, он был сегодня на гонках?
– Нет, давно уже не встречал. Обознались, верно. Сегодня его не было.
Посмотрев чуть в сторону, полицейский чиновник заметил подходившего репортёра Гомельского. Эсфирь Аркадьевна, его жена, тоже была рядом с мужем.
– Господа, – поздоровался журналист. – отличный день! Смог снять два отличных финиша гонок. Нет, решительно клуб мотористов Москвы делает успехи! Сергей Петрович, вы вышли с ленточкой на плече… Это неподрожаемо! Позвольте снять вас, для моей газеты.
Так мотоциклисты попали во власть репортёра, и тот не успокоился быстро. Сделал с десяток фото. Затем Гомельский пошёл немного сзади, за группой членов клуба мотористов, но с ужасно таинственным видом, словно ему открылись все загадки мироустройства. Впрочем, он же запечатлел и сцены награждения победителей.
Затем неутомимый Абрам Израилевич терпеливо ожидал Стаброва, словно хотел поговорить. Пришлось полицейскому вмешаться, что бы снять неловкость.
– Я ценю ваше общество, господин Гомельский. И ваше, Эсфирь Аркадьевна! – и он приподнял кепи, – Просто мы сегодня торопимся. Время уже двенадцать, – сказал он, доставая брегет, а к трём нас ожидают. Если беседа минут на сорок, не больше, я к вашим услугам!
– Понимаю, – улыбнулся журналист, – рядом чайная, там и поговорим. Я вас не задержу.
***
Чайная и вправду была неплохая, половые мигом накрыли стол. Небольшой самовар, чайник с чаем, четыре чашки, пироги. Сергей Петрович, изображая когда некоторую усталость, а когда и отличный аппетит, высматривал, что такое Гомельский затеял. Репортёр был напорист, вхож в многие дома, и обладал информацией. Видно было, что хотел нечто рассказать, и получить и взамен информацию. Поэтому морской офицер помалкивал, да был максимально заботлив к Юйлань Ван, Анне Аркадьевне. Та, по восточной привычке к коварству, обожала эту игру и расчётливо помогала любимому человеку.