Клуб негодяев
Шрифт:
В ответ гнусная комната сменилась ярко освещённым факелами подземельем. Его неровные стены были увешаны оккультными изображениями, однако их было куда меньше, чем на последнем собрании клуба в Праге. За длинным столом практически никто не сидел, потому что большая часть присутствующих наблюдала за существом, мечущемуся в начерчённом на полу круге.
Сначала я решил, что эти уроды мучают тощую кошку, но подойдя ближе, я разглядел у твари длинные когтистые пальцы, вытянутую морду с зубастой пастью и бешено вращающиеся глаза. Гибрид кошки, обезьяны и крокодила, пища и шипя, метался из стороны в сторону, не вызывая у окружающих ни страха, ни сочувствия. На всякий случай я отошёл подальше.
— Видите, господа, я же говорил, что вызов демонов — это целая наука, — победоносно возвестил один из наблюдателей. — А подобную мелочь может призвать любой дурак.
— Теперь ясна связь между тобой и этой крысой, — съязвил Родерик. Он стоял ближе всех к кругу с демоном, зрелый мужчина, до боли похожий на меня, если не считать тонкие усы. Никогда не буду их отращивать.
— Дерзкий язык ещё не признак остроумия, Сандерс, — отмахнулся тот.
— Я не шутил, Квинси, — с улыбкой ответил Родерик. — Сделай одолжение, убери это с глаз долой. Никому, кроме тебя, такой демон не доставляет удовольствия.
Возможно, Квинси посчитал продолжение перепалки недостойным, поэтому без лишних слов раскрыл потрёпанную книжицу и что-то громко прочитал на незнакомом мне языке. Круг вспыхнул изнутри красным свечением, которое поглотило верещащего демона. На лицах некоторых членов клуба отразилось неподдельное облегчение.
Под ропот все вернулись на места. Я хотел занять одно, но в тот раз на собрании не было отсутствующих. Взгляд непроизвольно упал на Филдвика. Признаться, выглядел он ещё хуже. Осунувшийся, с подрагивающими пальцами.
— Не нужно сбрасывать со счетов демонов-полукровок, — сказал он, когда в подземелье стало тихо. — Да, они не всесильны, потому что им мешает врождённая человеческая сущность, но у них есть и преимущества. С ними гораздо проще договорится, и уж тем более от них не дождёшься подвоха. Они заинтересованы в том, чтобы условия контракта были максимально выгодны для человека.
— С какой стати нечисти заниматься благотворительностью? — удивился неприятный рыжий тип, вертящий в руках не раскуренную сигару.
— Никакая это не благотворительность. Во-первых, полукровка копит контракты, чтобы в итоге стать настоящим демоном, не обременённым человеческой плотью, и, во-вторых, он не ограничивается деньгами и может запросто потребовать взамен нечто более серьёзное, например, душу. И если уж говорить откровенно, много у этого существа не выпросишь. Сил у него мало, и ему приходится использовать достаточно сложные ритуалы для достижения цели.
— И что за сделка у вас там была? — недоверчиво выгнул бровь Родерик. — Давай, похвались.
Филдвик скривился так, словно с ним заговорил недавний кошкодемон.
— Меня не устроили условия полукровки, откликнувшегося на мой зо… — он закашлялся. На стол брызнули капельки крови. Сидевшие поблизости брезгливо отодвинулись.
— Проваливай, чахоточный, — «посоветовал» Родерик. Многие его поддержали.
Давясь от кашля и прижимая ко рту платок, Филдвик удалился. Даже председатель ничего не сделал, чтобы его остановить. Лишь сделал какую-то пометку в журнале клуба.
— И всё же от него была польза, — медленно проговорил Родерик. — Да, Роберт, я к тебе обращаюсь.
Я вздрогнул, как Шарлотт, когда однажды застал её за подглядыванием в замочную скважину.
— Быстро же ты сюда попал. Я даже не успел посмотреть в твоей памяти всё, что меня интересует, — не обращая внимания на продолжение собрания клуба, дед встал из-за стола. — Мне понадобилось много времени, чтобы подчинить себе это пространство, а ты бессовестно пользуешься плодами моего труда.
— А ничего, что ты решил воспользоваться моим телом?
— Оно никогда не было твоим.
Он хочет меня запутать. Ни в коем случае нельзя поддаваться.
— Я видел твои останки в гробу. Ты мёртв, — твёрдо произнёс я.
— Ты заблуждаешься. Я не умер, а всего лишь перенёс душу из негодного тела в новое, — цинично заявил он и тут же нахмурился. — Правда, для этого потребовалось гораздо больше времени, чем я предполагал. Пришлось целую вечность провести в стеклянном флаконе демона.
Сначала исчезли люди, затем нехитрая мебель, и под конец подземелье превратилось в зелёный холм с мелкими полевыми цветами.
— Я знал, на что иду, — продолжил Родерик, — и первая неудача не сломила меня. Я даже смог получить небольшую компенсацию… Так и быть, постараюсь объяснить, почему у тебя не может быть никаких притязаний на моё тело. Так будет легче от тебя избавиться.
— Говори что хочешь, мне всё равно. Я ни за что тебе не уступлю.
— Но ты же неглупый парень. Наверняка, тебя всю жизнь преследовали вопросы, на которые даже Элен не могла дать ответы. Хочешь отказаться от возможности узнать правду?
Вот гад. Быстро нашёл больное место! Интересно, что он всё-таки успел увидеть в моих воспоминаниях?
— Меня не интересует богатство и статус в обществе. Я люблю жизнь и, естественно, не хочу с ней расставаться. Воспользовавшись идеей Филдвика, я призвал демона-полукровку. Конечно, от него не стоило многого ожидать. Бессмертие в чистом виде он не мог мне дать, зато предложил альтернативу — заменить оболочку. Но и это оказалось делом непростым, ведь душе необходимы подходящие условия, чтобы её не отторгло новое тело. Идеал — прямой потомок, первенец, рождённый от благочестивой женщины и крещённый Правильным именем. К моему сожалению, на практике получилось сложнее, чем в теории.
Моё волнение разрасталось с каждой секундой. Стало трудно дышать.
— Поэтому у тебя, как минимум, два внука с именем Роберт, — я боролся с желанием облизнуть пересохшие губы. — Почему ты тогда не дал нам своё имя? Зачем было придумывать новое?
— Чтобы соблюсти главное правило ритуала. Новая жизнь. Новое тело. Новое имя. Видишь, как всё одновременно и просто и сложно. Представь себе мой гнев, когда я узнал, что твоего отца назвали не так, как я велел.
В его словах не чувствовалось ни горечи от неудач, ни торжества от долгожданного триумфа. Словно случилось что-то обыденное. Как будто он вправе видеть во мне не внука, а откормленного на заклание барашка.