Клуб неверных мужчин

— Да, Елизавета Матвеевна, вас не подвела интуиция, — торжественно объявил Турецкий, — Преступление совершил ваш зять Павел Александрович Лень. Собственноручно. Сегодня ночью гражданин Лень был задержан сотрудниками двадцать девятого отделения милиции и полностью сознался — под тяжестью неопровержимых улик. Справки можете получить в упомянутом отделении у капитана Болдина — думаю, он не откажется предоставить вам необходимую информацию. Я выполнил свою работу, Елизавета Матвеевна?

В глазах пожилой женщины заблестели слезы. Она судорожно кивнула, шмыгнула носом, поднесла к глазам батистовый платочек.

— Спасибо, Александр

— Пустое, Елизавета Матвеевна. Работа несколько затянулась… надеюсь, вы отнеслись с пониманием. Обычные процедурные трудности.

В третий раз за месяц приходилось включать колыбельную для совести. С деланным безразличием он смотрел, как женщина забирается в сумочку, достает конверт, мнет в морщинистых руках, гадая, куда бы его пристроить. Не придумывает ничего лучшего, как сунуть ему под нос.

— Здесь все, как договаривались, Александр Борисович… помимо той суммы, что я уже перевела на счет агентства «Глория» на прошлой неделе.

— Спасибо, Елизавета Матвеевна, — рука стыдливо прикрыла конверт, потянула к краю столешницы, под которой уже разверзлась пасть выдвижного ящика…

Она остановилась, не дойдя до двери. Устремила щемящий взгляд на своего «спасителя».

— Скажите честно, Александр Борисович… Павел действительно собственными руками… убил Наденьку?

— Можете не сомневаться, — уверенно кивнул Турецкий. — Вы оказались совершенно правы. Алиби вашего зятя рассыпалось, как карточный домик, стоило лишь немного поработать. Поговорите с милицией, вам все объяснят.

Она ушла, он облегченно перевел дух, перевернул листок настольного календаря, уставился на текущую дату: второе июня, вторник. Долгожданное лето пришло… Убийство тридцатилетней Надежды Касьяновой (фамилию мужа она отвергла изначально) случилось две недели назад. Женщину обнаружили задушенной в собственном доме на шоссе Энтузиастов. В десять вечера соседи, прибывшие с вечеринки, обнаружили в доме напротив приоткрытую дверь, постучали, ответа не дождались, заглянули в прихожую, откуда просматривался фрагмент гостиной и перевернутый торшер. Будучи людьми законопослушными, позвонили в милицию, а в дом, дабы уберечь себя от неприятностей, заходить не стали.

Строчки протокола были сухи, как осенние листья. Женщина скончалась от удушения. Злоумышленник действовал руками, а руки были в перчатках. Предварительно он ударил ее по виску металлическим предметом, женщина потеряла сознание, после чего задушить ее не составило труда. Металлический предмет найден не был. Все указывало на то, что женщина сопротивлялась — бегала по гостиной, снося предметы обстановки, а убийца гонялся за ней. Перевернутые стулья, разбитый торшер, кокнутая ваза с намеком на историческое происхождение, сдвинутая кушетка.

Следствие установило, что тридцатилетняя Надежда Касьянова, домохозяйка, выпускница института иностранных языков, жила с мужем Павлом Александровичем Ленем — менеджером в крупной инвестиционной фирме — и имела с ним отношения наисквернейшие. Как шутят злые языка, менеджер — тупиковая ветвь эволюции директора. Но Лень, похоже, добился успехов на профессиональном поприще. Хороший джип, хороший дом на шоссе Энтузиастов, парочка счетов во внушающих доверие банках, красивая жена.

Экспертиза не сомневалась: смерть наступила в промежутке от восьми до десяти вечера. Мать покойной, узнав о трагедии, билась в падучей, а когда успокоилась, заявила категорично — разделаться с ее единственной дочерью мог только и исключительно ее зять Павел Александрович Лень. Жалкая личность. Трус, обманщик, подлец. Есть такие люди — если смешать их с дерьмом, получится однородная масса. Отношения супругов испортились еще полгода назад, когда жена уличила мужа в первой измене. Дальше — больше, семейная жизнь превращалась в ад (со слов Елизаветы Матвеевны), бесчисленные скандалы, выяснение отношений, разборки из-за денег: у Надежды было обоснованное опасение, что часть своих доходов супруг скрывает. Нередко он бил ее, но таким иезуитским образом, что следов не оставалось. Кричал, что черта с два она получит дом и деньги — уж он-то постарается со своими связями! Все шло к трагической развязке. И вот в роковой вторник случилось страшное.

Убитая горем мать так надавила на работников милиции, что они, пойдя у нее на поводу, задержали Леня. Но вскрылось интересное обстоятельство. Павел Александрович убедительно изображал потрясение, скорбь, отвергал обвинения тещи: дескать, та еще фурия, всю жизнь не давала им с женой спокойно жить, разве можно всерьез воспринимать ее слова? Он так трогательно любил Наденьку, ума не может приложить, кто ее убил! Но дело не в этом. У Павла Александровича имелось стопроцентное алиби. В тот вечер в фирме проводилась корпоративная вечеринка по поводу выгодной сделки (а в условиях кризиса выгодная сделка — безусловно, достижение), и Лень, как показали опросы многочисленных очевидцев, никуда с нее не отлучался. Несколько раз выходил покурить, но отсутствовал недолго. Участников вечеринки опрашивали и передопрашивали. В итоге опера развели руками: нам бы такое алиби.

Фирма была расположена на Садовой-Спасской. Без пробок до шоссе Энтузиастов пилить минут сорок. Даже вертолет не спас бы фигуранта. А услуги по телепортации пока не предлагают (хотя и есть отрывочные сведения, что услуга все же скоро появится — китайские ученые уже телепортируют на крупные расстояния мелкие разменные монеты). Возникла версия, что Лень кого-то нанял. Но подтверждений не нашлось.

С извинениями безутешного вдовца выпустили из камеры, и через день с подачи адвоката на стол прокурора легло заявление с претензиями к правоохранительным органам. Причитания убитой горем матери никто не слушал. Она явилась в агентство «Глория», добилась «аудиенции» у Турецкого и потребовала вывести негодяя на чистую воду. «Это он, — жарко уверяла Елизавета Матвеевна, — своими руками. Плевать на его алиби, это он. Не обманут мои чувства никакие алиби. Я каждой клеточкой чувствую — это он! Умоляю, разоблачите его!»

Турецкий взялся за дело. И даже не сумма, предложенная в качестве гонорара, сыграла решающее значение. Переоценивать чувства скорбящей женщины было глупо. Но и недооценивать их было бы неверно.

«Следователь показывал протокол осмотра: на теле Наденьки были найдены волоски с его поганой головы… — бормотала женщина. — Разве это не доказывает? Он же душил ее…» — «Но муж объяснил это следователю, — возражал Турецкий. — Перед тем как отправиться на вечеринку, он поцеловал жену». — «Да она даже» по телефону перестала его целовать! — заламывала руки Елизавета Матвеевна. — Не полез бы он к ней со своими слюнями! Они не просто были чужие — они были враги!»

К сожалению, подтвердить версию о войне в доме, кроме матери, было некому. Либо женщина преувеличивала, либо семья не выносила сор из избы. Лень уверял, что в доме царила самая что ни на есть задушевная атмосфера…

Турецкий работал параллельно с милицией. Сопоставлял показания участников вечеринки, побывал в доме, где произошло убийство, обследовал семейный «Харриер», изучал снимки с места происшествия. «Да, его не было минут десять-двенадцать, — сказал один парень. — Уже начиналась неофициальная часть, мы вышли покурить на крыльцо. Павел сказал, что прогуляется вокруг здания — хочет подышать. Разумеется, я за ним не увязался. Он отсутствовал недолго. Вернулся, махнул фужер водки…»