Клуб самоубийц
Шрифт:
Петрович выпил настойку одним глотком, зажевал конфеткой, лежавшей перед ним на маленьком блюдечке, вытащил из-под монет визитку – «Доктор права Рихард Шнайдер. Следователь. Главное следственное управление департамента юстиции» – и засунул ее в бумажник. Умница, ты же планировал на субботний вечер нарисовать «дерево решений». Вот оно и нарисовалось.
Неожиданно стало легко. Я же буду играть на стороне «хороших» – против «плохих». Ах ты, старый сукин сын! Нам не нужны братья Клемен! А сам ходил к ним. Получил отлуп, но собрал на меня компромат. Вздумал посадить меня на кукан, да? Ну, ты теперь получишь по полной. Обрадовавшись этой мысли, он решил повторить аквавиту. Азарт опять охватил его. Расплачиваясь с барменом, он спросил: «Где у вас телефон?» Да, к Любляне. Отыграться за вчерашнее. И заодно узнать, что ее связывает с моей студенческой любовью?
Работа
– Желаю удачи! – Оле-Лукойе
Он проснулся поздно, Любляна уже крутилась на кухне с завтраком. Он встал и пошел в ванную комнату. У Любляны был второй комплект всего необходимого: зубная щетка, бритва, халат, пара чистых рубашек и даже запасная трубка с пакетом «Алсбо голд», который он курил уже более четверти века.
Накинув халат, он вышел на кухню. Любляна тараторила не умолкая. Тема была та же самая, что и ночью, – Кристина. Девочка, если бы ты знала, кому ты обязана моей ночной настойчивости. Оказывается, она была преподавательницей актерского мастерства. Любляна все тараторила и тараторила. Богатая и именитая семья. Игра в девичью независимость. Отъезд из дома. Карьера малозаметной провинциальной актрисы. Неожиданное приглашение в столичный театр. Удачная роль в кино. Потом – второй план и опять провинциальный театр. Но, несмотря на безостановочную тараторию любовницы, Петровичу было интересно ее слушать. Любляна еще раз повторила (это было сказано уже ночью, в паузе между двумя затяжками), что он, оказывается, произвел (не верю, что она могла видеть сквозь окно) большое впечатление. Он вдруг почувствовал, что Любляна, раз уж начала повторяться, что-то не договаривает. Ничего, подождем, позавтракаем.
Но за завтраком ничего нового сказано не было, и Петрович легко согласился на прогулку. Они сели на трамвай (Любляна жила в студенческом пригороде), они доехали до центра и зашли в парк. И только там девушка решилась. Оказывается, она рассказывала Кристине о своей работе. А она… Помнишь, тот несчастный случай с мальчиком? Это был ее племянник, я тогда поэтому так за всем и следила. Тогда Кристина была никакая. Ее старший брат умер незадолго до этого. А его предсмертной просьбой было как раз присмотреть за мальчиком. Она и переехала туда. Так что все потом произошло почти у нее на глазах. А вчера она спросила, можно ли ей обратиться к тебе, поскольку там возникли какие-то вопросы по наследству. Я не могла отказать. Прости, я знаю, что ты очень не любишь, когда личные вопросы вторгаются в работу, но я действительно не могла сказать нет. А сейчас решилась тебе рассказать, потому что сегодня ты какой-то миролюбивый.
Петрович ласково потрепал ее по голове: «Пусть обращается».
И когда он вернулся домой, то весь вечер провел в воспоминаниях. На этот раз с «Роял опорто» [15] . Поэтому сегодня ожидаемо ломило виски. Он подошел к стеллажу, достал папку «Учредительные документы» и уселся с ней за стол.
Так, документы о регистрации, справка из муниципалитета о собственности на участок земли и на дом, лицензия министерства здравоохранения, стоп – и он перевернул несколько страниц назад. Что-то там задело глаз. Так, под свидетельством о регистрации стоит подпись господина Пихлера. Вот это да! Страницы слиплись, их никто давно не открывал. Петрович отогнул край свидетельства и увидел под ним на гербовой бумаге в пол-листа доверенность, выданную господином Гаем Фоксом, учредителем благотворительного фонда на острове Мэн, господину Антону Пихлеру на открытие филиала. Зарегистрировано юридической фирмой «Ламберт и сыновья». Англичане даже на бумаге экономят. А Гай Фокс – вообще для англичанина – круто [16] . И остров Мэн. Неужели офшор? Интересно бы поглядеть на учредительные документы самого фонда. Сделать запрос? Но в этих «…и сыновьях» точно пошлют к ежикам. С другой стороны, какое мне дело? У нас все зарегистрировано по правилам, а что там у них на острове Мэн… Но профессиональный зуд уже его не покидал. Вот что: я позвоню Херманну. Может, он поможет.
15
Royal Oporto – сорт португальского портвейна.
16
Гай Фокс – самый знаменитый участник Порохового заговора против Якова I в 1605 году. В Англии сложилась традиция отмечать дату чудесного спасения короля и в ночь на 5 ноября сжигать чучело Гая Фокса.
Интересно, присутствовал ли Оле-Лукойе (Петрович посмотрел на адрес: Стипльчез-авеню, двадцать), когда эта доверенность выписывалась? Может, он вообще никогда не видел Гая Фокса? А если я подожгу чучело во внутреннем дворике, как он отреагирует?
Нет, надо что-нибудь выпить. Закажем кофе. Нет, швепс. Малек оттянет. Петрович достал трубку и потянулся к кнопке звонка.
Он успел набить и закурить трубку, когда дверь отворилась и вошла служанка. Она вежливо поклонилась и даже слегка присела в книксене.
– Принесите мне, пожалуйста, биттер, – Петрович задумался – лимонный или апельсиновый, пусть будет апельсиновый, – оранж. И кофе. Американо.
Служанка опять поклонилась и выскользнула за дверь.
Что у нас дальше? Договоры. Начнем с главного, и Петрович вытащил из стеллажа папку «Договоры с членами клуба».
Сами договоры мне неинтересны: раз система работает, значит, с ними все в порядке. Но интересно, сколько эти самоубийцы платят за вход и за содержание. Он не успел дойти до цифр, как его ударило: ну, ты даешь. А отчетность? Он вскочил со стула, быстро нашел папку «Внешняя отчетность» и тут же, стоя, раскрыл ее.
Так, справка о поступлениях и выбытиях за прошлый отчетный период. Подписана доктором Пихлером. Нет, надо сесть на стул. Петрович, покачивая раскрытой папкой, направился на свое место. Теперь понятно, почему они могут себе позволить такой гонорар аудитору. Доходы клуба были сопоставимы с ювелирным домом. Сколько на самом деле ювелирный дом зарабатывает, он не знал, но другого сравнения подобрать просто не мог. Такие обороты я щелкал как орехи еще сразу после студенческой скамьи. Но это была большая текстильная фабрика. И там мне платили… Петрович вдруг вспомнил, как они с Кристиной отмечали его первый гонорар. Он тогда решился пригласить ее в кафе, знаменитое своими бронзовыми плитами на полу, увековечившими имена знаменитых актеров, бывавших здесь. Прежде чем решиться, начинающий аудитор три раза приходил к кафе и просчитывал варианты меню, выставленное на бронзовой подставке на улицу, которое они смогут себе позволить. А потом…
Дверь отворилась, и вошла служанка с подносом. На нем красовались большая кофейная чашка, апельсин на блюдечке, чистый стакан и открытая бутылочка «Бойза» [17] . Она, улыбаясь, поставила поднос на свободное место с края стола, достала из передника меню, показала движением пальца крестик и осталась ждать.
Час от часу не легче! Я же просил «Швепс»! Он взглянул на улыбающееся лицо служанки. Ладно, будет что выпить за обедом. Он посмотрел в меню. Конечно, это не кафе актеров, но… Сардины или салат, гуляш или свинина с капустой, захер или штрудель. И длинная линейка фруктовых соков. Он поставил галочки и вернул меню служанке. Та поклонилась – опять полукниксен – и вышла.
17
Boys Bitter (англ.) – известная марка английского светлого эля с 3-процентным содержанием алкоголя.
Давай вернемся к справке. А старый сказочник слукавил. В прошлом году взносы составили не более трети, а все остальное – реализация имущества, полученного по завещанию. Плюс дивиденды с акций и проценты с облигаций. Так, минус расходы. Чистый остаток за вычетом налога… И все это – Гаю Фоксу. На остров Мэн.
Петрович сделал большой глоток кофе. Глядя на стеллаж, он подумал: «Интересно, что меня еще там ждет?» Казалось, что после Пикассо удивляться уже не придется, однако… Нет, срочно вернусь сегодня в бюро и позвоню Херманну. Пока я не пойму, чем занимается благотворительный фонд с острова Мэн, об анализе доходов можно забыть. Только посмотрим обороты по взносам. Петрович открыл первый попавшийся договор. «Фридрих Хиршбюль». Стоп, это имя где-то мне уже встречалось. И совсем недавно. Да, рыбак, упавший под поезд в Рейнензиштадте. Значит, это был не несчастный случай, а самоубийство. «Энн Каренин», – цинично подумал Петрович. Так, вступил в позапрошлом году. Квитанция об оплате вступительного взноса. Ого, а сумма входа далеко не маленькая. А где квитанция о годовом взносе за прошлый год? Фридрих Хиршбюль, ты тянул с оплатой взноса до самого Рождества или?.. Интересно, а сколько ты оставил по завещанию клубу? Вернемся к доходам. Петрович быстро пробежал глазами список операций по приходу денежных средств и ценных бумаг, затем справки о реализации недвижимости. Фамилия «Хиршбюль» нигде не фигурировала. Так ты, Фридрих Хиршбюль, был бессребреником. А зачем ты тогда заплатил такой взнос? Ладно, мир праху твоему. Посмотрим другие папки.
Договоры с персоналом. Должностные инструкции. Зарплатная ведомость. Немаленькая. Здесь вряд ли есть что-нибудь интересное, но стаж, возраст и соответствующие социальные отчисления все-таки надо будет проверить.
Договор с юристом. Соглашение о расторжении договора. Петрович посмотрел на дату. Как раз перед Рождеством. Вот кто поплатился, Оле-Лукойе же об этом рассказывал, за прием в клуб бессребреника Фридриха Хиршбюля.
Следующая папка. «Уставная деятельность». Приходы лекарств, отдельные реестры по наркотикам. Расход… А почему – сводный? Петрович глянул на месячный отчет расхода лекарств, подписанный психиатром. Форма-то стандартная, от министерства, как и в любой больнице. Но в больнице есть истории болезней. Так что, дорогой, будь добр, по каждому пациенту – выписку. Кто что принимал и – сколько.