Клуб знаменитых капитанов. Книга 2
Шрифт:
Следующую страницу вахтенного журнала можно было бы назвать черной. Вахту принял Лемюэль Гулливер и записал четким, но несколько витиеватым почерком: «Саргассово море. 48°7 северной широты, 57°11 западной долготы. Шторм отнес изрядно потрепанное судно от намеченного курса. Сегодня ночью во время бури смыт за борт капитан Мюнхаузен. В районе бедствия удалось обнаружить только его шляпу».
Из коричневой трубы старинного граммофона неслись скорбные звуки органа. Звучала траурная месса
Артур Грэй подкрутил ручку пружинного завода, и снова в салоне заиграл орган.
На стене висел большой портрет улыбающегося Мюнхаузена с траурным бантом. А под ним, на высокой тумбе из красного дерева, на глобусе была водружена треугольная шляпа неутомимого путешественника по морям и океанам, под водой, в чреве кита, над землей – верхом на ядре и парящего в облаках на запряжке из диких уток.
Большое зеркало, висевшее на переборке, было затянуто черным тюлем.
Да, много всяких чудачеств было в его жизни!.. Невольно вспоминались фантастические приключения барона, шутки, мистификации, проказы… Но на этот раз все было не так…
Капитаны воочию видели, как Мюнхаузен сорвался с грот-мачты в бушующую пучину в беспримерной по храбрости попытке заменить сигнальный фонарь во время урагана.
Когда умолк многоголосый орган, мы все вышли на палубу…
И перед тем, как отдать последний салют своему другу, Артур Грэй сказал несколько прощальных слов:
– Друзья!.. Карл Фридрих Иероним будет вечно жить на страницах книг Эриха Распэ. Его необычайные приключения навсегда останутся в нашей памяти. А то, что не забывается и живет в людской памяти, никогда не умирает. «И тот не погиб, кто умирает доблестно!» – писал Плавт.
На пухлой щеке Тартарена блеснула скатившаяся слеза.
– Прощай, Карлуша… Да будет тебе земля… пардон, вода – пухом!.. – печально воскликнул толстяк.
Робинзон Крузо выстрелил из мушкета. Капитаны молча надели шляпы и фуражки.
Холодное Лабрадорское течение несло льды. Артур Грэй, бросив мимолетный взгляд на плывущие льдины, быстро поднялся по трапу на капитанский мостик и, взяв рупор, отдал команду:
– Лечь на правый галс!
– Есть лечь на правый галс!
Судно шло против ветра, и приходилось лавировать, поочередно ложась то на правый, то на левый галсы.
Римский драматург Тит Макций Плавт писал: «Неожиданное чаще случается в жизни, чем ожидаемое!»
Верхом на дельфине мчался Карл Фридрих Иероним. Нет, нет!.. Это был не мираж, не призрак, не брокенское видение, а наш дорогой Мюнхаузен, живой и невредимый, – на огромном дельфине, который развил скорость свыше пятидесяти узлов.
К сведению скептиков необходимо заметить, что это было далеко не первое плавание подобного рода. В Британском музее хранятся две римские монеты, отчеканенные задолго до нашей эры… На одной изображен мальчик верхом на дельфине, а на другой, более древней, воин в боевом снаряжении.
Что же случилось после того, как он сорвался с грот-мачты, полетев в пучину взбунтовавшегося Моря Водорослей?
Казалось, что спасения нет и не может быть. Теряя сознание, захлебываясь соленой водой, Мюнхаузен вдруг почувствовал сильный удар, как будто вынырнувшее бревно подбросило его, подцепило за пробковый жилет и вынесло на поверхность… Он успел только глотнуть воздух и почувствовал, что его тащат сквозь ливень и пену черт знает куда… Барон инстинктивно обхватил бревно, показавшееся ему живым существом, наделенным чудодейственной силой.
Вскоре шторм оказался позади. И только придя в себя, Мюнхаузен понял, что он обхватил не бревно, а шею дельфина.
Взобравшись на спину своего спасителя, Карл заметил, что спина и бока дельфина украшены огромными буквами. Они, видимо, были написаны белой масляной краской и покрыты несмываемым нитролаком. Оказалось – это рекламный анонс.
СЕГОДНЯ И ЕЖЕДНЕВНО!
ГАЛА-ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
С УЧАСТИЕМ ЗВЕЗДЫ ВОДЯНОГО МАНЕЖА
МИСТЕРА ТОМАСА
ФЛОРИДА ЦИРК «АТЛАНТОС»
МАКСА БЕННЕТА
Когда тучи покрыли луну и стало темно, буквы засветились. Живая реклама неслась по воде…
«А может быть, этот дельфин и есть мистер Томас?» – подумал Мюнхаузен и, набрав побольше воздуха в легкие, изо всей силы крикнул, как заправский артист цирка:
– Алле, мистер Томас!.. Алле!..
И сразу же пожалел о своем легкомысленном поступке.
Томас, услыхав знакомую команду, сбросил наездника со своей спины, затем последовал мощный удар хвостом…
Дельфин прыгнул в воздух чуть выше пяти метров, оставив далеко позади олимпийские рекорды, и, скрутив головокружительное арабское сальто с пируэтом, совершил круг почета по воде, ожидая оваций, триумфального туша циркового оркестра и, конечно, свежей рыбки в знак поощрения.
Но не было ни оваций, ни туша, ни любимой пятнистой скумбрии. В эту минуту Мюнхаузену совсем не хотелось аплодировать и кричать: «Браво! Бис!» Барахтаясь в соленой воде Моря Водорослей, он с трудом взобрался на могучую спину мистера Томаса, успевшего бросить лукавый взгляд на своего незадачливого спутника, промокшего до нитки.
Выжимая воду из камзола, барон счел нужным представить себя звезде цирка «Атлантос»:
– Карл Фридрих Иероним Мюнхаузен. Очень рад с вами познакомиться…
– О'кэй!.. – благосклонно воскликнул Томас, блеснув умными глазами. Изумленный Мюнхаузен подумал, что он ослышался, но кругом не было ни души. Никто, кроме дельфина, не мог ответить поборнику истины. Правда, произношение у Томаса было неважное и мало напоминало английское. Казалось, что это крикнул заезжий иностранец с сильным турецким акцентом.