Клуб знаменитых капитанов. Книга 2
Шрифт:
– Тогда мы вынуждены будем… – начал Инжектор и вдруг запнулся.
Что он хотел сказать дальше, мы никогда не узнаем, так как Гулливер решительно перебил его:
– Достопочтенные академики, стоит ли вам заводить ученый диспут по этому вопросу. Весьма возможно, что его результаты обогатят науку, но мне сейчас необходимо занести в журнал сведения о местопребывании участников парусных гонок вокруг света.
Лапутяне прильнули к подзорным трубам…
– Бриг «Леденец»… корвет «Коршун» и галиот «Секрет» вошли в Панамский канал, – сообщил
Гулливер занес это сообщение в журнал и на всякий случай взглянул в подзорную трубу. Корабли шли кильватерной колонной. Их разделяло расстояние не более одного кабельтова…
На борту корвета «Коршун» Василий Федорович и Робинзон, разложив карты, занимались математическими расчетами, пользуясь линейками, циркулем, карандашами…
– Клянусь большим географическим атласом мира, Тартарен втянул нас в сумасшедшую гонку, – ворчливо произнес капитан Крузо, бросив циркуль на стол. – Сколько же километров нам придется оставить за кормой?
– Могу вам сообщить с точностью до одного метра. Длина экватора по измерению советского геодезиста Красовского составляет сорок миллионов семьдесят пять тысяч и шестьсот девяносто шесть метров! – ответил Василий Федорович, заглянув в записную книжку. – Могу напомнить: к северу и к югу от экватора отсчитываются географические широты. А на самой линии экватора царит нулевая широта. Любопытно, что на экваторе день всегда равен ночи. А солнце в зените бывает только дважды в году – в дни весеннего и осеннего равноденствия. Вас это удивляет?.. Вы как будто встревожены…
– Есть над чем призадуматься, дружище! Ведь мы должны будем пройти гораздо большее расстояние, чем длина экватора. Нам придется огибать не только острова, но и материки…
– Не беда! Нашим соперникам тоже придется огибать архипелаги и континенты. Шансы равны!
Робинзон, подняв голову, с восхищением поглядел на летучий остров Лапуту.
– Да-а… – задумчиво протянул он. – В лучшем положении капитан Гулливер… Парит над нами, как альбатрос!
– Не завидуйте, – покачал головой капитан корвета «Коршун». – А туманы, циклоны, тайфуны?! Кто может гарантировать летную погоду по всей линии экватора? В Тихом океане! В Атлантике? В Индийском океане?.. Мы еще, конечно, если успеем, сумеем укрыться в ближайшей бухте, а остров Лапута, как и всякий другой воздушный корабль, застигнутый ураганом, – куда он денется?
– Будем надеяться на лучшее… – проникновенно заметил знаменитый отшельник.
– Да, будущее туманно, капитан Крузо. Вы правы. Но лучше, пожалуй, не раздумывать о нем, а заняться настоящим. Вас не беспокоит, что алые паруса маячат впереди? – Ну, нас отделяет еще всего несколько кабельтов. Пока это не имеет значения, Василий Федорович.
Капитан корвета «Коршун», оглядев паруса, скомандовал в мегафон:
– Отдать рифы!
– Есть отдать рифы! – отозвался вахтенный начальник. Боцман подхватил команду звонкой трелью своей дудки. Парусность увеличилась, и судно пошло быстрее, нагоняя галиот «Секрет».
Алые паруса проносились мимо берегов Панамского канала.
Бриг «Леденец» заметно отставал. На капитанском мостике Карл Фридрих Иероним сумрачно глядел на корвет «Коршун» и галиот «Секрет», опередившие его бриг…
– Идея, Дик! – неожиданно крикнул он. – У меня в крюйт-камере большой запас пороха.
– Зачем он нужен во время гонок? – удивился юноша.
– А вот для чего!.. – с загадочной многозначительностью произнес Мюнхаузен. – В трюме лежат металлические трубы. Мы их закрепим на корме, соорудим нечто вроде ракетной батареи… Начиним порохом и… Понимаете, Дик?
– Не очень.
– Превратим бриг в ракетный корабль! – произнес барон, потирая руки. – И тогда я погляжу – кто кого обгонит!
– Если вы это сделаете, я немедленно покину борт вашего брига, – запальчиво ответил пятнадцатилетний капитан. – На шлюпке… вплавь, но я здесь не останусь. Мы участвуем в парусных гонках! Игра должна быть честной! Во всех отношениях.
– Поймите, дорогой Дик… Мне не хочется проигрывать… Вашу руку!.. Считайте, что этого разговора не было!
Но юноша угрюмо молчал.
– Я ведь только подумал, – продолжал оправдываться Мюнхаузен. – Признаюсь, в моей голове иногда возникают сомнительные мысли. Я подчеркиваю: иногда!.. Очень редко! Но ведь это явление бывает не только у меня одного. Просто я \ влекся идеей ракетного корабля. И могу вас торжественно заверить на борту моего брига «Леденец»… Я, Карл Фридрих Иероним, на протяжении двухсот пятидесяти лет моей жизни не был ни разу замечен в каком-либо предосудительном поступке. Я лучше бы взорвал самого себя в крюйт-камере, чем решился опозорить мою репутацию!
Дик сердечно пожал протянутую руку капитана «Леденца».
– Как только выскочим из Панамского канала в Карибское море, переменим тактику, – сказал пятнадцатилетний капитан.
– Что вы предлагаете? – насторожился барон.
– Ни в коем случае не идти за кильватерной струей. Возьмем более острый курс. Уйдем из поля видимости корвета «Коршун» и галиота «Секрет»! Скроемся из вида! Пусть поломают мозги, раздумывая о нашем местопребывании.
– Идея! – опять воскликнул Мюнхаузен, не менее восторженно, чем в тот раз, когда ему пришла мысль о ракетах. – Спутаем карты! Вашу руку, капитан Сэнд.
Мюнхаузен долго тряс руку своего спутника, пока тот не прервал горячие излияния громким возгласом:
– Мы выходим из Панамского канала в Карибское море. Пора действовать! Поворот влево – на два румба!
С капитанского мостика раздалась команда:
– Лево руля, на два румба!
И сразу же из рубки отрапортовал рулевой:
– Есть лево руля, на два румба!
Этот маневр был замечен на борту галиота «Секрет».
– Не могу понять – почему «Леденец» так круто уклонился от курса?.. – задал вопрос капитан Немо, провожая взглядом удаляющийся корабль…