Клубничный блеф. Каван
Шрифт:
Мне невыносимо слышать эти слова. Её друг был прав. Она разбита. Этот прекрасный ангел, который дарил всем только добро, сейчас стоит передо мной с оборванными крыльями и больше не может взлететь. Мне больно за неё. Я не знаю, как помочь Таллии.
— Я благодарна тебе за то, что ты пришёл, но не стоило этого делать. У меня больше нет смысла жить дальше. Больше нет мечты.
Мне лучше вернуться домой и умолять маму вновь полюбить меня.
Умолять и искать прощения. Мой брат никогда бы не простил меня за то, что я её бросила. Он остался бы с ней, а
— Я люблю тебя, — слова сами слетают с моих губ.
Таллия всхлипывает и пытается нахмуриться, но её лицо отекло от синяков.
— Ты говоришь, что у тебя нет причин, чтобы жить. Это не так. Ты не заслужила такой боли. Я знаю, потому что ты самая добрая, искренняя и нежная девушка во всём мире. И я люблю тебя. Вот твоя причина, чтобы жить. Я люблю тебя, Таллия.
— Не нужно… пожалуйста, не нужно меня обманывать. Это жестоко, — с горечью в голосе шепчет она и направляется в спальню.
Я осторожно, но в то же время крепко обхватываю её за запястье.
— Я не лгу. Я люблю тебя.
Наши взгляды встречаются. Невероятной красоты глаза и сейчас для меня самые красивые, самые любимые и самые родные. Пусть белки глаз Таллии стали алыми, и капилляры в них полопались, пусть синяки изуродовали её лицо, но я люблю её сердце. Люблю её душу.
Люблю её мысли. Я люблю эту жизнь, когда Таллия рядом со мной.
— Это неправда, Каван. Ты сам говорил, что ни разу за всё время, проведённое вместе со мной, не был счастлив. Ты не смеялся. Я была не той, кто могла бы подарить тебе большее. Я…
— Таллия. Послушай, — подношу её руку к своей груди. — Послушай, как быстро и испуганно стучит моё сердце, потому что я боюсь потерять тебя. Да, я многое наговорил тебе и даже не понимал, что это будет значить для тебя. Я был очень зол и обижен на Слэйна и на всю ситуацию в целом и не следил за своими словами. Но я говорил о том, что было со мной до тебя.
Вероятно, в тот момент я обесценил тебя и всё, что ты сделала для меня. Я был идиотом. Ты та самая, Таллия. Я знал это с самого начала. Знал ещё в ту минуту, когда встретил тебя, что ты особенная для меня. Ты бесценна для меня. Ты та женщина, о которой я всегда мечтал. Но я боялся признаться себе в том, что готов идти дальше.
Боялся отпустить прошлое, ведь и оно было для меня важным.
И в тот момент, когда ты ушла от меня, я понял, что это конец. Ты не вернёшься. Не простишь. Не примешь меня. И я был в шоке. Мне слишком долго пришлось обдумывать твои слова, вспоминать этот день, чтобы всё встало на свои места. Ты неверно поняла меня. Ты та самая. И я люблю тебя. Я люблю тебя, Таллия, и хочу с тобой будущее. Я хочу помочь тебе достичь своей мечты и гордиться тобой. Я хочу вместе с тобой встречать рассветы и закаты. Хочу учиться быть мужчиной для тебя. Но это мои желания. Я не могу заставлять тебя любить меня, Таллия, но прошу тебя дать
Чувствую, что Таллия вся дрожит. По её щекам бегут слёзы. Я не в силах смотреть на мучение и недоверие в её глазах.
Притягиваю её к себе, и она позволяет мне обнять её. Она плачет.
Долго и горько. Таллия плачет в моих руках, но мне стало легче.
Теперь я понимаю, почему и зачем отказываюсь от прошлого. Я тоже обрёл цель и осознал её. Я принял всё, что со мной происходит. Я просто люблю Таллию. И это только начало моих признаний.
Глава 44
Таллия
Всё, что со мной произошло, слишком больно вспоминать.
Но синяки напоминают об этом каждую минуту. Они изводят и подавляют меня, а потом среди этой тьмы появляется мужчина, нежно ласкающий каждую рану на моём теле. Этот мужчина своими руками разводит тёмные тучи, сгустившиеся над моей головой.
Но всегда остаются сомнения и опасения о том, что тучи вернутся.
И это точно случится. Я всё разрушу, поэтому и не воспринимаю всерьёз признание Кавана. Я не имею права. Он не может меня любить. Меня не за что любить. По крайней мере, ему. Мне бы следовало покаяться, а я боюсь. Я эгоистка, потому что мне больно быть одной. Я приватизирую Кавана. Пользуюсь им, хоть и молчу всё время, а он пытается поймать хотя бы мою улыбку. Это сложно.
Сложно жить дальше. Сложно просыпаться и наблюдать за тем, как он мажет мои синяки мазью, заверяя меня в том, что эта мазь волшебная, и скоро всё пройдёт. Нет, волшебства не существует. Это миф. Во что я верю так это в реальность.
— Ты избил её, — нарушаю гнетущую тишину. Это мои первые слова за пять дней с того момента, когда Каван сказал, что любит меня. Я только набралась храбрости узнать, что было в прошлом, и что ждёт меня в будущем.
Каван откладывает мазь и тяжело вздыхает.
— Да. Так и было. Я не контролировал себя. Если бы не твой друг, то я бы убил её, — мрачно отвечает он и садится рядом со мной на кровать.
— Где она сейчас? Она уехала? — с болью шепчу я.
— Да. Да, она уехала, — кивает Каван.
Повисает ещё одна ужасающая пауза. Я ни о чём особо не думаю, если честно. Просто больно и плохо в сердце.
— Я… Чёрт, Таллия, я соврал тебе. Твоя мать никуда не уехала.
Твоя мать у меня. И я… я сделал кое-что плохое.
Я с ужасом смотрю на Кавана.
— Ты… ты… убил её? — выдавливаю из себя.
— Нет, намного хуже. Я запер её в одном доме. Её кормят только овсянкой и яблоками, заставляют носить тугой корсет, танцевать и стоять на пуантах. А если она этого не делает, то получает палкой за своё непослушание. То есть я заставляю её пройти через все унижения, лишения и всю ту жестокость, которым она подвергала тебя. Смерть для неё слишком лёгкое наказание. Она заслужила свои мучения.
— О господи, — прикрываю глаза от боли. Мне даже спорить с ним не хочется. Сил нет. Никаких.