Кляксы на лице
Шрифт:
Мама говорила тогда, что перед тем, как похоронить Марка, я обещал приходить к нему каждое утро перед школой. Она сказала, что я и не смотрел ни на кого, пока говорил, даже кричал. Оказывается, я поднял голову с колен Елены Петровны и громко крикнул, что обещаю никогда его не забыть, и каждое утро навещать его здесь, потому что мой друг теперь здесь.
Я его не забыл и не забуду. Сам Марк каким-то образом помог пережить боль утраты. Позже я узнаю, что мне предстояло познакомиться на кладбище с беременной Алисой Погодиной, которая в свои пятнадцать лет умела быть взрослой и отважной. У неё я многому научусь. Как же так в жизни происходит, что люди после
В каком-то смысле, именно она открыла меня, как человека…
Алиса
Я помню, как встретил её. Утро. Кладбище.
Девушка в ярко жёлтой куртке у могилы отца. Накинутый капюшон скрывал её волосы. Она сидела, упёршись коленями об металлическую ограду могилы, и разговаривала с отцом, будто он рядом и всё слышит. У неё был такой тревожный голос, что мне сразу захотелось её обнять. Но, конечно, не сделал этого. Я бы не смог. Не хотел ей мешать. Со стороны показалось, что ей шестнадцать лет, а может на год меньше, а может и на год больше.
Когда проходил мимо Алиса, та не обратила на меня никакого внимания, будто и не слышала. Наверное, будь я постарше, посмелее, подошёл бы к ней, сказал, что мне очень жаль, посочувствовал, поговорил, обнял, а может и вместе с ней расплакался, если бы она заплакала. Обычно люди на кладбищах плачут. То есть, для этого приходят. Погрустить, помолчать, а потом и всплакнуть. Но не Алиса. Я, конечно, сужу по себе. Вот уже три недели прошло со дня гибели Марка, и я каждое утро его здесь навещаю. Но я обычно молчал, никогда не разговаривал. Даже не знал, что так можно. Думал, на кладбище, возле умерших, только шепотом беседовать можно, а когда один, и вовсе лучше молчать. А тут девушка в жёлтой куртке пришла и испортила все мои знания насчёт всех этих дел. Видать я ничего не знаю.
Помню её голос. Никак не могу забыть. Такой тонкий, немного дрожащий голосок, будто сейчас расплачется. Он до сих пор звучит у меня в голове, словно проигрыватель заело, и нельзя его выключить, так и играет в этой коробке между двумя моими ушами. Одни и те же слова, снова и снова. Никуда от них деться не могу, хоть они для меня ничего особенного и не значат:
«…назвать его в твою честь. Я знаю, что ты любила бы его, как я. Пап, я скучаю, я не знаю, что делать. Но пап, пожалуйста, не ругай меня, я старалась быть хорошей, как ты говорил, правда, я старалась и…».
Отрывок из разговора с её отцом, который в это время лежал под землёй.
Наверное, она рассказывала про своего нового парня. Я не знаю. Какой-нибудь одиннадцатиклассник, спортсмен, подающий большие надежды в школе, активист, везде и во всём первый, отличник и вообще, самый крутой парень на всей Земле. Она, наверное, хотела познакомить его с ним. Чтоб провалиться этому парню. Впрочем, нет. Не желаю ему этого. Просто я хотел познакомиться с этой девушкой. Не знал же тогда, что через день получится так, что она сама со мной заговорит. Ни за что бы не смог предположить такое. Скорее, я купил бы себе Бентли, чем мог подумать о таком всерьёз.
Тем утром я дошёл до Марка, рассказал, что было у меня прошлым вечером, рассказал, что мы проходили в школе, как и обещал ему в день похорон, а потом ещё сильнее стало грустно и я пошёл в школу. Мама иногда говорит мне, чтобы я ходил к нему реже, хотя бы раз в неделю, чтобы себя не расстраивать, но я не хочу поступать так. Это же мой друг. Мой лучший друг. Может он и перестал теперь расти, но он всегда останется для меня другом. Иногда я мысленно спрашиваю у него совет насчёт новых видеоигр. Он всегда знал, какой лучше. Он мог прочитать название, посмотреть на рисунок героев и уверенно так сказать: «Вот эта самая крутая». И всё, так оно и выходило. Всегда мысленно спрашивал. Стоял напротив могилы пристально всматривался в плиту с его снимком, и думал. Сильно думал. Но в тот день я решил не думать. То есть, подумать, а потом вслух у него спросить. Помню, я озирался несколько раз по сторонам, чтобы убедиться, что я один. Рядом никого не было, но я помнил, что девушка в жёлтой куртке где-то неподалёку.
В тот день я лишь одно предложение произнёс вслух:
«Привет Марк, это я, твой друг, Алекс».
Обычно я стоял минут десять. Иногда больше, иногда меньше. Когда я пошёл обратно, я снова видел ту девушку в жёлтом. Она уже встала и, видимо, собиралась уходить, потому что, как только я сравнялся с ней, она тронулась с места. Помню, как колотилось сердце у меня в груди, не чувствовал ног, не чувствовал рук, я шёл и пытался размягчить напрягшееся лицо, чтобы не показаться полным придурком перед девушкой, но это не удавалось. Так и шёл рядом с ней, с бешеным сердцем и одеревенелым лицом, и больше у меня ничего не было. Лицо и сердце. Иногда мой топот заглушал шумы сердца. И вокруг больше ни звука. Хоть птичка какая зачирикала, но нет.
Краем глаза я увидел, как Алиса взглянула на меня, но я боялся взглянуть в ответ. Она может на полголовы меня выше, и мне пришлось бы немного запрокинуть голову, так как шла она уж очень близко, но я этого сделать не смог. Как сказал бы Марк: «сдрейфил». Не знаю я, что произошло. Просто не смог. Так каждый раз бывало, когда нужно что-то кому-то сказать важное, или, как здесь, просто посмотреть и улыбнуться, но нет. Сердце стучало, словно уже у самого горла, и может меня именно это испугало. Я даже заметил, как она взглянула на меня и улыбнулась. А я, придурок, даже посмотреть на неё не смог. Вот придурок! Умру один и девственником. Что толку, что я стал взрослее, как говорил папа, если я на девушку посмотреть не могу.
Не сбываются эти желания с Нового года. Второй год подряд загадываю желание, чтобы самоувереннее стать, храбрее. И как же? Где результат? А нету. Всё ложь и обман.
Мы шли вместе долго. Она молчала, и я молчал. Пару раз я пытался её опередить, ускориться, чтобы рядом не идти, но не удавалось. Она нагоняла обратно. Мы шли слишком долго, и я забеспокоился, что могу опоздать на уроки. Дойду наконец до школы, а уроки уже кончились целый час назад. И вечером мне влетит от отца. Та дорога до ближайшей остановки, будто вытягивалась и не хотела кончатся. Обычно я этот путь за две минуты проходил, а в тот день мы с девушкой шли минут тридцать, никак не меньше. Просто магия какая-то.
А вдруг я понравился ей, поэтому далеко не уходит от меня. Вдруг познакомиться хочет. Хотя, обычно ведь так не бывает, правда? Как я могу понравиться такой девушке?! Никак не мог. Глупости всё это…
Но Алиса всё равно сделала мне этот день незабываемым. Прямо перед тем, как встать на остановке, я всё-таки бросил на неё взгляд и увидел, за тот короткий миг, когда она ещё была рядом, а уже потом начала отдаляться, её край лица и коричневые волосы. Я посмотрел, ноги прекратили свои движения, и я замер ненадолго. Прошёлся вдоль остановки туда-сюда. Затем вернул взгляд к ней, и не отрывал взора от её желтой спины, что удалялась от меня ещё несколько минут, пока жёлтое пятно не исчезло за углом здания.