Клятва, которую мы даем
Шрифт:
– Shah mat, король беспомощен или король побежден, переводится как…
– Шах и мат, – я давлюсь этими словами.
Экстази все еще течет по моему организму, алкоголь и адреналин бурлит. Я чувствую себя истощенной. Как будто, несмотря на то, что буря внутри меня утихла, я все еще стою под проливным дождем.
Он держит мою голову в своих руках, пальцы обвиваются вокруг основания моей шеи, притягивая меня к себе. Я прижимаюсь лбом к его груди, вдыхая запах табака и одеколона, пропитавший его рубашку и манящий меня ближе.
Мое тело стремится к нему, ища... я не знаю. Комфорта? Успокоения?
Мир
– Коралина, – он шепчет мое имя как секрет. – Дыши для меня, Хекс. Дыши.
Я наваливаюсь на него всем своим весом, не уверенная, что он сможет это выдержать, но каким-то образом зная, что он это сделает. Прерывистое дыхание срывается с моих губ, когда я делаю медленные вдохи через нос.
– Не осуждай меня, Сайлас, – я крепко зажмуриваю глаза, чувствуя, как слезы текут по лицу. – Не...
Не говори никому. Не вспоминай об этом. Не думай обо мне как о слабой.
Это ужасно.
Моя уязвимость вытекает из меня, как из разорванных вен, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это. Неважно, что это видел только один человек. Одного человека достаточно.
Достаточно одного человека, чтобы понять, насколько ты слаб внутри, всего одного, чтобы уничтожить тебя. Я не могу позволить этому случиться, не тогда, когда я так близка к тому, чтобы выбраться из этого.
– Как я могу судить тот способ, который ты выбираешь, чтобы избавиться от своей печали?
Большая часть меня хочет оттолкнуть его, убежать и притвориться, что этого, черт возьми, никогда не было. Но меньшая часть так устала, а его руки такие невероятно теплые.
– Ты можешь...
Я замолкаю, не зная, что и как хочу спросить, просто знаю, что не хочу, чтобы он уходил. Еще нет. Мне нужно еще несколько секунд, чтобы прийти в себя, а потом я уйду. Я соберу осколки своей гордости и притворюсь, что это был сон.
Но мне нужно еще несколько мгновений.
– Что угодно, – шепчет он, не отрываясь от меня и не делая ни единого движения. Он откидывает мою голову назад, заставляя меня посмотреть ему в глаза. Один из его больших пальцев смахивает слезу с моего лица.
Это мой первый настоящий взгляд на Сайласа за сегодняшний вечер. Тот скудный свет, который есть в этом крошечном коридоре, отбрасывает отблеск на его лицо.
На мгновение мы становимся двумя незнакомцами в пустом пространстве, которых связывает только взгляд. Наше прошлое не пересекается, и мы совершенно незнакомы друг с другом. На секунду я позволяю себе представить мир, в котором он может привлекать меня без всяких последствий.
Его глаза темные, как земля, и такие чертовски пустые, просящие, чтобы в них поселилась жизнь, жаждущие искры. Я прослеживаю все его черты – от прямых, четких бровей до линии носа.
Веснушки, такие нежные и невинные, рассыпаны по его светло-коричневым щекам, а его губы такие манящие, что у меня возникает внезапное непреодолимое желание увидеть, как он улыбается. Просто посмотреть, как его пухлые губы изгибаются и демонстрируют, насколько я могу догадываться, ослепительно белые зубы.
Мне так хочется прикоснуться к нему, но я отказываюсь.
Я никогда не хотела этого, знать его, несмотря
Я – веретено, о которое мальчики прокалывают пальцы. Я оставляю их в коматозном состоянии только с воспоминаниями о моих прикосновениях.
Я не принцесса. Я – гнилое яблоко.
Яд, созданный, чтобы разрушать счастливые судьбы.
Я не гожусь ни для него, ни для кого.
– Отпусти меня.
6. ВОЗВРАЩЕНИЕ БУГИМЕНА
Коралина
– Мисс Уиттакер?
Я наклоняюсь, сидя на табурете и оглядывая холст перед собой. Я еще слишком молода, чтобы кто-то называл меня как-то иначе, нежели по имени. Но все становится немного понятнее, когда я вижу, кто стоит.
– Привет, Фэй. Коралина вполне сойдет. Я вообще-то не твой учитель, – говорю ей мягко, мягче, чем с большинством. Может быть, потому что она напоминает мне Лилак. – Могу я тебе чем-то помочь?
– Да, простите. Вы правы, я виновата, – ее щеки заливает румянец, и она заправляет за ухо прядь распущенных розовых волос. – Я хотела спросить... то есть, все в порядке, если нет... я не хочу быть проблемой или что-то в этом роде. Я просто подумала, если бы я могла...
– Что тебе нужно? – я обрываю ее на полуслове, зная, что она не любит болтать.
Я знаю, что это связано с ее юностью и тем, через что она прошла, но этот мир не будет для нее легким, хотя и должен быть. Если Фэй не научится требовать от жизни того, чего хочет, она будет отнимать все, пока у нее ничего не останется.
Даже если она погибает внутри, ее голос должен оставаться живым, иначе у нее не будет шансов выжить.
Быстро кивнув, она выпрямляется.
– Могу я взять с собой домой несколько красок? Только основные цвета. Мама сказала, что собирается накопить денег, чтобы вскоре купить мне собственные, но я просто хотела узнать, можно ли мне одолжить несколько штук до тех пор?
Мое холодное, затаенное сердце размораживается настолько, что я чувствую, как оно болит за нее. Ее мать-одиночка уже тратит деньги на то, чтобы возить ее из Уэст-Тринити-Фоллс, а с учетом цен на краску и того факта, что дома еще четверо детей, пройдет немало времени, прежде чем она их получит.
Я поворачиваюсь на своем табурете, прежде чем встать и подойти к стене с полками, которые тянутся по всей длине студии. Шкафы, полки и корзины заполнены различными средствами и материалами.
Достав один из своих запасных рюкзаков, я открываю его и начинаю наполнять. Фэй все еще учится, но у нее потрясающе получается рисовать акварелью. Так что вместе с акрилом я добавляю нераспечатанную упаковку акварельных красок Winsor & Newton, которыми я никогда не буду пользоваться, потому что ненавижу их. Я достаю кисти, плоские и круглые. Бумагу, пару небольших контейнеров, три палитры, рулон клейкой ленты, несколько карандашей и циркуль для рисования.