Клятва, которую мы даем
Шрифт:
Мы не могли быть более разными.
— Это платье слишком красивое, чтобы его не надеть, и я не позволю тебе выходить замуж в… — она с отвращением оглядывает мое простое черное платье с ног до головы, — в этом.
Свадебное платье моей матери.
Это была реликвия для чего-то большего, чем я. Я не хотела позорить ее память, надевая его на свадьбу, на которой только подписываются бумагами в здании суда. Такое чувство, что я проявляю неуважение к ее памяти.
— Это не настоящая свадьба, детка. Нам не нужна цветочница.
Он вздыхает,
— Он тоже выглядит нервным, — она прислоняется к раковине рядом со мной и ухмыляется, толкая меня бедром. — Если это поможет.
— Когда ты его видела?
— Заглянула в зал суда, — ее глаза сверкают тем озорством, которое я так хорошо знаю.
Сайлас нервничает?
Подождите, конечно нервничает. Не похоже, что у него был большой выбор в этом вопросе.
— Когда ты стала такой любопытной? — спрашиваю я, тыкая ее указательным пальцем в плечо с игривой улыбкой на губах.
— Сестренка, я обычно лежала у тебя под кроватью, пока ты болтала со своими друзьями по телефону в групповом чате, — поддразнивает она в ответ. — Я всегда была любопытной. Ты только сейчас это заметила.
Я смеюсь, качая головой над ее глупостью. В самые мрачные дни она всегда была светом в конце туннеля.
— Хотя в смокинге он выглядит сексуально.
Я не могу сдержать румянец, который разгорается на моих щеках от ее слов.
— Боже мой, он тебе нравится, — задыхается она, словно поймала меня на лжи. — Он тебе так нравится!
Я закатываю глаза от ее чрезмерной реакции, пытаясь стереть с лица свои чувства.
Привлекательность — не причина, по которой я не пою свадебные дифирамбы и не закручиваю волосы от радости в локоны. Я знаю, как он выглядит, знаю, что есть сотни девушек, которые убили бы за то, чтобы оказаться на моем месте.
Он заставляет меня чувствовать себя уязвимой. Заставляет меня чувствовать себя в безопасности, чувствовать, что я могу открыть себя и знать, что он не сбежит, испугавшись того, что внутри.
— Нет, не нравится, — лгу я, ощущая горечь на языке. — Кроме того, это не имеет значения, Лилак. Это… это просто неважно.
С ее губ срывается разочарованный вздох, и она прекращает попытки заставить меня радоваться этому моменту. Она лезет в сумочку и достает оттуда серебристо-голубую булавку. Затейливо украшенная крошечными голубыми кристаллами и тонкой серебряной отделкой, она представляет собой потрясающее украшение.
— Тебе нужно что-то голубое, — Лилак крутит пальцем, заставляя меня повернуться. Решив не спорить с ней по этому поводу, я снова встаю перед зеркалом.
— Я знаю, что ты боишься, — шепчет она, перебирая пальцами мои волосы и собирая их в пучок. — Если притворюсь, будто я знаю, через что тебе пришлось пройти, не облегчит ситуацию, и доводы в пользу того, чтобы ты впустила меня, ничего не изменят.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока она поправляет мои волосы, напоминая мне о всех тех случаях,
— Но я думаю, что Сайлас мог бы стать хорошей парой для тебя, Коралина. И ты тоже могла бы стать хорошей парой для него. От вас обоих исходит печаль.
У меня внутри все переворачивается от беспокойства.
— Ты его не знаешь, — я расправляю плечи, когда она завязывает мне волосы на затылке. — Это ради твоей безопасности, Лилак. Дело не в любви. Не все об этом мечтают.
— Раньше ты мечтала, — заявляет она, встречаясь со мной взглядом в зеркале. — Раньше ты мечтала влюбиться. Возможно, ты этого не помнишь, но я помню. Каждую сказку на ночь, каждое свидание с Эмметом. Я восхищалась тем, как ты стремилась к любви. Теперь ты просто не обращаешь на это внимания.
Это было до того, как я стала этого недостойна, хочется мне закричать.
Я хочу, чтобы она поняла, но не знаю, как ей сказать.
Что часть меня все еще живет в подвале Синклера. Он забрал у меня то, чего мне никогда не вернуть.
Я не могу просто гнаться за любовью, потому что знаю, как чертовски горько послевкусие.
Любовь — это оружие, и я уже убила им слишком много людей.
Но она права. Я боюсь.
Страшно, что такой хороший парень, такой замечательный человек, как Сайлас, умрет из-за меня. Внутри я разрываюсь на две части. Та, что знает, чем все закончится, и та, что хочет быть эгоисткой.
Я хочу узнать его. Хочу знать, как он борется с вещами, которых нет, как он справляется с тем, что его разум постоянно играет с ним злые игры. Преследуют ли его по-прежнему днями и ночами. Я хочу знать, что его пугает, совпадает ли это с моими собственными страхами.
Я хочу его, но не больше, чем я хочу, чтобы он жил.
— Я бы хотела, чтобы ты видела себя такой, какой вижу я. Такой, какой тебя видят другие. Ты не такая холодная стерва, Коралина. Что бы ни пытался сказать тебе мир, — ее пальцы вдевают шпильку в мой пучок, надежно удерживая пряди на месте. — Ты добрая, и твое сердце создано для того, чтобы отдавать. Ты отчаянно защищаешь других, больше боишься причинить боль другим, чем себе. Тебе позволено впускать в себя любовь, Кора. Я не говорю тебе влюбляться в него. Я просто прошу, если представится такая возможность, оставайся открытой для нее. Я прошу тебя воспользоваться шансом стать счастливой. Видеть тебя такой грустной — это убивает меня.
Я люблю свою сестру, и когда я вижу едва заметные, блестящие в свете ламп, слезы в ее глазах, это убивает меня. Я бы сделала все, чтобы она была счастлива, но я не могу ей лгать.
Я не могу сказать ей, что попробую, потому что не могу.
Поэтому я поступаю так, как считаю нужным.
— Отдай мне это дурацкое платье.
***
Сайлас
— Сэр, — судья прочищает горло. — Если невеста не появится в ближайшие десять минут, нам придется перенести церемонию.