Клятва мёртвых теней
Шрифт:
Бросив последний взгляд на меня, он быстро скрылся за деревьями. Натянуто улыбаясь, мама толкнула качели.
Я завернулась в полотенце, кафель под ногами был ледяным. В голове по-прежнему проигрывалась сцена в парке. Она показалась мне чужой, и я никогда раньше не видела этого мужчину. Да и парк был мне не знаком.
Даже собственный голос звучал как чужой.
Видение? Я вздрогнула, но это объяснение казалось подходящим. Оно было понятным. Связан ли тот мужчина с исчезновением моей матери? И почему воспоминания появились именно сейчас?
Дрожащей рукой я убрала влажные волосы от лица и облокотилась на край раковины. Замешательство вскружило голову, и ванная начала вращаться.
Минос ведь провел некий ритуал, призванный открыть мой третий глаз или что-то в таком роде. Но что это означало? Неужели я теперь могла видеть чужие воспоминания?
Мама старалась скрыть беспокойство, но ее пальцы слишком крепко сжимали ручку качелей, а костяшки и вовсе болезненно побелели. Поднялся ветер.
– Пора домой, – тихо сказала мама, словно я не должна была это слышать.
Я вспомнила о пачке печенья, которую утром заметила на кухне, и радостно задергала ногами.
Мама протянула ко мне руки и осторожно подхватила под мышки.
– Вот так, Мора, молодец, – прошептала она, когда я обняла ее за шею и прильнула к ее щеке своей.
Это все-таки были мои воспоминания. Но я могла поклясться чем угодно, что не помнила ничего подобного. Впрочем, это было так давно. И все же не получалось избавиться от чувства дискомфорта, которое мне принесло это видение. Что-то в нем было чужое. Внизу живота заныло.
Мне удалось высушить волосы без таинственных воспоминаний, пришедших словно не из моей жизни, когда Киара забарабанила в дверь.
– Ты там утонула, что ли?
Я раздраженно вздохнула и приоткрыла дверь на пару сантиметров.
– Что-то случилось?
Рыжая бестия стояла, скрестив руки на груди.
– Ты опаздываешь, – сообщила она.
Вот только куда?
– Минос ждет тебя на ужин через пятнадцать минут.
Страх поселился в груди при одном упоминании короля, но урчание в животе настаивало на том,
Дверь между мной и Киарой уже была открыта нараспашку.
– Что мне надеть? – поинтересовалась я, кивнув на свой маленький чемодан, неряшливо брошенный на пол у входа в ванную.
В нем торжественных нарядов точно нет.
– О платье я позаботилась, – отмахнулась она.
Облегченно кивнув, я прошла в глубь комнаты. Киара села на подлокотник кресла, и я поняла, что она не собиралась уходить, пока я переодеваюсь.
– Ты хотела ответов, он готов их дать. Сегодня.
– Ратбоун тоже будет?
– Там будут все, – сказала Киара.
Кого она имела в виду под всеми?
За окнами особняка наступила глубокая синяя ночь, когда я перешагнула порог помпезного зала, заполненного людьми. Длинный стол был накрыт красной бархатной скатертью и пестрел тарелками и фужерами из золота или чего-то очень похожего на золото. Посуда была начищена до блеска, но никто не сидел за столом, все держались чуть поодаль и общались. Здесь находились по меньшей мере двадцать человек.
Люди оборачивались в мою сторону, пока я искала глазами Ратбоуна или Киару. Внимание чародеев окатило меня жаром, подмышки и спина мгновенно вспотели. Киара подобрала мне облегающее платье из темного синего бархата, в которое я еле втиснулась. Я прижимала к себе руки, опасаясь лишний раз пошевелиться и раскраснеться в тон скатерти. На чертовом столе не нашлось именных табличек, и я понятия не имела, где должна сидеть.
– Сюда, дочь Тамалы Эрналин, – обратился ко мне слуга, заметивший мою растерянность.
Его обнаженная грудь была настолько сильно обмазана маслом, что сверкала и отражала свечение массивной люстры. Проведя меня через весь зал, он указал на мое место. Оно располагалось по соседству со стулом, стоящим во главе стола. Он был значительно выше всех остальных, обит красным бархатом и украшен драгоценными камнями.
Очевидно, это место принадлежало Миносу.
Я отодвинула свой стул, чтобы присесть и передохнуть, – из-за тесного платья я едва могла дышать, – но кто-то меня остановил.
– Мы ждем его королевскую благодать, короля Миноса, – шепнула мне на ухо Киара. – Мы не садимся, пока нам не разрешат.
Конец ознакомительного фрагмента.