Клятва орков
Шрифт:
Раммар и Бальбок ненадолго задумались.
— Таких нет, — единогласно решили они.
— Вы забыли о короле Корвине и королеве Аланне, — напомнил королевский посол. — Они просили вас о помощи — помогите им побороть их врагов, и они помогут вам победить ваших.
— Думаешь? — спросил Бальбок.
— Убежден.
— Ну что ж… — Бальбок задумчиво поскреб висок. — Может быть, человек не так уж и неправ, Раммар. Может быть, нам стоит просто продолжать путь в Тиргас Лан…
— …и надеяться на то, что бывший охотник за головами и проклятое эльфийское отродье помогут нам вернуть трон? — засопел Раммар. Эта перспектива совершенно ему не нравилась, поскольку в таком случае предстояло забыть о своем плане помочь Корвину только для вида и таким образом восстановить свою дурную репутацию; если они хотят, чтобы король помог им, то так или иначе придется действительно поддержать Корвина…
— Вот проклятый шнорш! — набросился Раммар на своего долговязого брата. — Все это ты виноват. Если бы ты постоянно не лепетал по поводу того, как тебе скучно и как тебе хочется приключений, мы никогда не покинули бы больбоуг!
— Мне очень жаль…
— Сколько раз тебе нужно сказать, что настоящий орк не просит прощения? — еще громче закричал Раммар. — В любом случае он просто терпит справедливое наказание, как от него того ожидают, ты понял?
— Да, Раммар. Извини, — огорченно кивнул Бальбок. — И что мы теперь будем делать?
Раммар наморщил свой темный лоб и сделал вид, что задумался — на самом же деле решение он принял уже давно. Им с большим трудом и лишь благодаря везению удалось перебить толпу файхок'хай.Идти обратно в больбоуги бросать вызов остальным воинам равносильно самоубийству. Вероятность остаться в живых гораздо выше, если двинуть в Тиргас Лан. Хотя в духе орков было скорее вступить на тропу мести — вернуться и разобраться с предателями, Раммар предпочел путь на восток…
— Мы идем в Тиргас Лан, — решил он за себя и своего брата. — Можем послушать, чего там хочет от нас Корвин, а там посмотрим.
— А когда все будет кончено, мы пойдем обратно в больбоуг, — продолжил Бальбок, — и пнем в асартех, кто сыграл с нами такую злую шутку, правильно?
— В этом можешь быть уверен, брат, — мрачно заверил его Раммар, и на краткий миг среди братьев наступило редкое единодушие. — Человек, — обернулся толстяк к королевскому посланнику, когда на востоке уже начал заниматься день и острые зубцы Черных гор окружило таинственное сияние, — веди нас к своему королю.
— Ваше желание для меня закон, — заявил королевский посланник, усердно кланяясь, и после того, как орки собрали свои нехитрые пожитки и съели скудный завтрак, все тронулись в путь.
Они и не догадывались, что за ними наблюдают… Кто-то, кому совершенно не понравилось, что лейб-гвардейцам не удалось подлое убийство…
4. Тулл анн Тиргас Лан
Дальнейшее путешествие в Тиргас Лан не принесло приключений и опасностей, что, с точки зрения Бальбока, было крайне печально, поскольку во время сражения против файхок'хайхудощавый впервые после долгого перерыва попробовал крови и выяснил, что ему этого очень не хватало.
Битва, крики, жар схватки — все это радовало простодушного орка. Давно уже Бальбоку не доводилось так забавляться. Его брат притворялся недовольным, однако он просто не хотел признать, что потасовка в лесу доставила ему радость — в любом случае это было интереснее, чем сидеть на троне в больбоугеи швыряться золотыми вазами.
Уже много лун не чувствовал себя Бальбок настолько живым, хотя он ходил по самому краю темной ямы Курула. Именно этого чувства так болезненно не хватало Бальбоку в последнее время.
Наконец после продолжительного марша, во время которого Раммар потерял несколько лишних фунтов, орки и их проводник-человек добрались до восточной оконечности Черногорья. Они двинулись вдоль Граничной реки и пересекли ее у Большого брода, где войска орков и людей объединились в Первой войне.
Там-то они впервые и повстречались с пограничной заставой.
Посланник Корвина назвал стражам — тяжеловооруженным исполинским воинам из восточного Холмогорья — соответствующий пароль, после чего орков пропустили, впрочем, проводив недоверчивым взглядом. После этого дорога повела их на юг, вдоль равнины Скарьи, которую орки запомнили как скудную, неплодородную землю. Со времен великого приключения Раммара и Бальбока здесь, впрочем, кое-что изменилось.
После того, как проклятие Тиргас Лана было снято и лес Тровны перестал быть оплотом темной жуткой силы, на равнину Скарьи вернулась жизнь. Местность теперь покрывал кустарник и желто-зеленая трава, над всем этим стайками летали птицы. Кое-где выросли поселения: колонисты из восточных приграничных городов, пришедшие на запад в поисках счастья и лучшей доли, поселились здесь и стали крестьянами, ремесленниками или трактирщиками.
— Пока что здесь земля еще дикая… Неукрощенная земля, — пояснил посол, — но когда Землемирье объединится под одной правящей дланью, дороги соединят города и крупнейшие поселения империи. И настанет время мирного сосуществования, — как по писаному вещал человек. — Расцветут торговля и цивилизация, и все станет почти как во времена эльфийских королей.
— Ах, — произнес Бальбок, на которого это не произвело никакого впечатления, — до чего скучно…
Остаток пути прошел без происшествий, не считая яростной драки в одном трактире на западном краю Тровны. Зажиточный путешественник из Андарила принял Раммара по ошибке за пещерного тролля и хотел нанять его, чтобы тот нес багаж. Драка, в которую это вылилось, закончилась для путешественника переломом обеих рук, и он смело мог считать себя везунчиком, поскольку посол короля Корвина подействовал на братьев-орков в качестве ограничителя гнева.
Через лес Тровны, не имевший более ничего общего с той темной грозной вековечной чащобой, через которую продирались орки всего лишь год назад, теперь вели дороги древнего эльфийского царства, появившиеся из-под мха и лиан, обрамленные зеленеющими рощами и яркими цветами, источающими пьянящий аромат — по крайней мере, для обоняния человека. Путники наконец достигли Тиргас Лана.
Город — некогда эльфийский — тоже изменился.
Стены и башни, внезапно вырастающие среди зеленого буйства леса и вздымавшиеся высоко в небо, были залиты солнечным светом. Мрамор и алебастр обрели былое великолепие, ничто не напоминало больше о вездесущей саже, ранее покрывавшей город.