Клятва при гробе Господнем
Шрифт:
"Великая государыня, княгиня…" — сказал Юрья Патрикеевич, в замешательстве.
— Я без тебя знаю, что я твоя государыня! — вскричала София гневно, — крамольник, старый ленивец! Как смел ты скрывать от меня замыслы врагов? Если бы не боярин Старков уведомил меня, половина Москвы горела бы, а в другой вы все еще спали бы…
Старков, успевший уже подслужиться извещением княгине о совете боярском, униженно поклонился,
Смело стал тогда говорить Ряполовский. "Не отвергаю усердия боярина Старкова, но он напрасно тревожил тебя, государыня, и возмущал радость нынешнего праздника. Слухи, ничем не подтверждаемые, пустая молва, когда все предосторожности приняты, не должны пугать тебя, и твои бояре бодрствуют, Великая княгиня!"
— Ты и при мне осмеливаешься, боярин Ряполовский, говорить твои безумные речи? Старков мне все сказал. Ты стакался со злодеем нашим, князем Юрьем, ты хочешь предать меня и моего сына!
"Государыня! — отвечал почтительно Ряполовский, — умей различить верного слугу от наушника и льстеца!"
— Наушника? Разве у меня есть наушники? — Она быстро оборотилась к ростовскому воеводе.
— Говори, Петр Феодорович, что ты сказал боярам?
"Я говорил им то, что мне донесли верные люди. Князь Юрий в Дмитрове, боярин Иоанн у него, они выгнали наших московских наместников и сбирают войско".
— А в Москве, государыня, — сказал Старков, — носятся страшные слухи. Верные доносчики видели, как у князя Василия Косого собирались воины и князья.
"Туголукий мне сказывал, — поспешно прибавил Ощера, — что Косой при нем сегодня, поутру, говорил о тебе вольные речи".
— Толпа мятежников ходила сегодня по улицам, — сказал Старков, — и пела песню: Государыня Масленица, и уж конечно не Масленицу разумели своевольные, а что-нибудь совсем другое…
"Вы все это слышали?" — спросила София у бояр. Они молчали. "Слышали, — повторила София, — и дремали?"
— Государыня! — сказал Ряполовский, — умоляю тебя успокоиться. Все это пустые слухи. Москву крепко охраняют верные воины, вести о пребывании боярина Иоанна в Дмитрове неверны…
"Я давно видела твою верность, изменник! — вскричала София. — Ты узнаешь, чем платят вам за подобные дела".
— Воля твоя над моею головою, — отвечал Симеон, — но польза твоя дороже мне моей жизни.
"Молчи!" — вскричала София. В это время вошли еще несколько бояр, князь Константин Димитриевич, князья Иоанн Можайский, Михаил Верейский и Василий Боровский.
— Что, что сделалось? — спрашивали они. — Нас вызвали тихо, скрытно. Что такое?
"Государь братец, князь Константин Димитриевич! на тебя надежда и на вас, мои други, добрые князья! Гибнет сын мой, гибну я, гибнет Москва!"
— Государыня тетушка, Великая княгиня! — воскликнули Иоанн и Михаил, — готовы кровь за тебя пролить и за нашего Государя, Великого князя!
"Все, все ляжем головами!" — воскликнули князья и бояре.
— Я безопасна, видя вашу любовь, — сказала княгиня, — и не буду беспокоить мое милое дитя, Василия Васильевича.
"Но, Государыня сестрица, — сказал князь Константин, говоривший между тем с боярами, — я еще не вижу большой беды. Если брат Юрий опять что-нибудь затевает, так разве в первый раз ему бегать от московской рати? Пошлем на клятвопреступника завтра же всю силу московскую".
— Кто начальствует Москвою сей день? — спросил Иоанн Можайский.
"Басенок, — отвечал Юрья Патрикеевич, — а в Кремле князь Василий Баба с литовскими копейщиками".
— Басенок! Как можно было поручить такому молодому малому Москву! — вскричал Иоанн Можайский.
"Юрья Патрикеевич только сидит, да зевает в боярской Думе", — сказала София.
— Честь Басенка не помрачена доныне ни одним словом клеветы, — возразил Ряполовский, — даже от врага его произнесенным, а храбрость и верность бородою не меряются.
"Удалите крамольника! — вскричала Софья. — Бояре! возьмите Ряполовского. Посадить его в Чудов и поставить стражу!"
— Воля твоя, Великая княгиня! Но умирая в муках на площади, я буду тебе вернее ростовского твоего наместника, смутника и клеветника!
"Прочь его!" — загремела София. Ряполовского вывели.
— Вели и меня взять вместе с братом, — сказал другой Ряполовский, — я то же говорю, что брат: злыми наветами смущают тебя, княгиня! — Он вышел; в другой комнате его задержали.
— Басенок в самом деле слишком молод, — сказал князь Константин, — и надобно человека поважнее. Beлеть принять начальство какому-нибудь старому боярину.
"Дайте мне Кремль, — сказал князь Боровский. — Я не усну во всю ночь и буду на страже".
— Боярину Ощере можно доверить Москву, а в моей части я сейчас пошлю устроить объезды.
"И мы тоже!" — вскричали Можайский и Верейский.
— А завтра соберем Думу, — сказал Константин, — и если брат Юрий снова зашевелится, то все почти князья здесь — Кашинский, Рязанский, Тверской, и все так дружны — он с ума сошел — мы его шапками забросаем!
"С ним добром не кончишь!" — примолвил Боровский.
— Но пора.Наши молодые уж верно соскучились ждать, да и не надобно делать тревоги. — Князья и бояре! как будто ничего не было — пойдем пировать.
"Ты забываешь главное, князь, — сказала София, — немедленно должно схватить детей злодея".
— Косого и Шемяку? — спросил он, задумавшись.
"Да, как в первый раз увидела я сегодня князя Василия, так сердце мне сказывало, что он недаром глядит исподлобья".
— Это мне непонятно, — отвечал Константин, — как могли они приехать и сами в руки отдаться? Княгиня, сестрица! не будем делать шуму! Они всегда еще успеют быть схвачены. Но на свадьбе — наших гостей… подумай сама!