Клятва рода
Шрифт:
Двуручный меч с широким перекрестьем, таким, что сам меч походил на крест, приятно тяжелил плечи, окутывая аурой теплоты и надежности. Сила духа силой духа, вера верой, но от надежного холодного оружия какой воин света откажется? Еще и с таким могучим противником, как Велес, что гордо именует себя Богом. Лицемер.
Чем глубже спускался, тем, как ни странно, становилось светлее. Земля вокруг стала подсвечиваться бледно-розовым, красноватым, сгущаясь до яркого багрового цвета, запах серы стал плотнее и ощутимее. Под ногами
Вихрастый чудак сорока лет и вправду на многое был способен. Он до тридцати лет слонялся по миру в поисках истины, искал правду, варианты, как сделать мир лучше, чище, как остановить кровопролитное колесо войны. Но мир становиться лучше и не собирался. Люди не только не оценили мудрых советов, но и попытались как можно быстрее отправить его на тот свет, особое рвение здесь проявили избранные шпионы Велеса. Как будто нареченный Спасителем не ведает, когда придет его время переступить грань, а когда мир может и подождать?
И вот настало время путешествия в Гиперборею, к Алатырским горам, где таится спуск в Нихель, Тартар, или ад. Каждый народ зовет по-своему.
Немногим известно, что каждые шестьсот лет на Земле рождается Посланник, способный сделать мир лучше: огненный Заратустра, свирепый Моисей, загадочный Буддай, милосердные Спасители, непримиримый Мухаммед… Будут еще и еще, вот только не всех мир примет или хотя бы услышит. Эпохи идут одна страшнее другой — сомнут и не заметят. Лишь побрякушки, что останутся после них, будут людям немым укором.
Коляда, как его назвали на славном Севере за годы скитаний, потерял счет шагам. В поле зрения вместо багровых стен попали черные врата. Массивные створки, каждая как гора, отделаны толстыми слоями черной стали — рецепта подгорного народца. Ворота испещрены узорами, колдовскими знаками, звездами с множеством граней, самая большая — стадвадцативосьмигранная.
— Прости, Люци, жаль такую красоту разрушать, но я пришел за родителями… Родителями рода. А это — святое.
Коляда достал меч — черный булат, ни у кого в мире таких давно нет и еще долго не будет — замахнулся на ворота, разгоняя меч и силу удара внутренней силой.
Перед вратами вспыхнул свет, обозначая крылатую фигуру в белой мантии. Тоненький голосок пропищал:
— Я послан, чтобы остановить тебя. Дальше дороги нет, там царство отступников. Посланнику неба там не место.
Коляда опустил меч, свободно держа тяжелый двуручник одной рукой. Постранствовал по миру, прокачался, побегал и по северным землям, воинской науки поднабрался. Не всегда люди понимают слово. Иногда нужно и по зубам. Меч в этом случае —
— Прочь, Ахаим. Меня уже не обмануть. Все мы рано или поздно взрослеем.
Голосок жалобно дрогнул:
— Зачем подгоняешь время смертного часа? Еще столетье тебе шагать под небом, а не на нем. Заслужил…
— Люди за вами не потянутся, планка слишком высока. У нового Пророка будут более весомые аргументы, ближе к человеку.
— Раньше ты говорил другое. Зачем пришел?
— Адам и Ева не заслужили вечного изгнания. За что мучаются в огне вечном? Прочь с дороги!
— Ничто не вечно! — неожиданно прорычал басом бывший ангел.
Белая плоть порвалась, крылья опалились и вспыхнули синим пламенем, обнажая красную кожу с роговой броней по всему телу. Вместо оперенных крыльев обозначились кожаные, как у летучей мыши, только вместо хилых соединений и костяшек эти крылья сплошь были усеяны мышцами и сухожилиями, концы заточены острее бритвы.
Коляда вздохнул:
— Ахаим… Демон подстрекательства.
— Да! Уходи!
— Куда уходить-то? Вы и так уже полмира переиначили! Погибнет гораздо больше людей, чем когда-либо. Я вел их к свободе, а вы облачили в мантии рабства.
— Так в чем же дело, Спаситель? Создадим новую!
— Ахаим, мысли — всего лишь мысли. Старший тоже много мыслил, и получились не только ангелы, но и ваши подобия, потому что мысль неуловима. Не важно, что ты мыслишь, важнее, как это поймут другие, как воплотят в действие. Мир постепенно движется к пониманию, ломая все палки, что вы вставили в колеса…
— Очнись, ты же умен! Мы ничего не ставили! — вскричал Ахаим и уже печально добавил: — Они сами… Не веришь? А все как и встарь: начало, возвышение, пик, падение, начало.
— Так было всегда?
— Не всегда, но в большинстве случаев после нашего изгнания. Души засорились. Чистить некому.
Коляда тяжело сел на землю, на плечи словно положили гору, тяжесть мира давила без всяких поблажек. Расплата за разум — ответственность. Положа меч на колени, залепетал:
— Им нужна свобода… Свобода от веры…
Ахаим опустился рядом:
— Они не будут верить в себя. Им либо идол, либо смерть. Те, кто бродит во тьме, слепнут даже от пламени свечи.
— Просто еще не пришло время. У них должно получиться. Я же не один!
— Не обманывай себя. Пройдут эпохи, а человек будет тем же, пока всплеск гнева Старшего не утопит его. Доведут — проведет еще несколько зачисток. А пока мы вольны проводить эксперименты, пробовать, искать варианты… пока… пока не найдем.
— Открой ворота, Ахаим, я должен забрать прародителей. Не хочу ломать, ты же знаешь, я уважаю чужую работу, даже вражескую. Не один же год чертил.
— Нет врагов, Коляда, есть недопонимание. Не мы их поместили в ад. Старший сам сделал выбор.