Клятва рода
Шрифт:
— А полубоги и бессмертные?
— Истина, конечно, видела бессмертных. Но те переставали быть людьми и уходили в противовес смерти, за какую-то другую черту, снова не дав истине ответ на ее вопросы. Хотя бы на один из них.
— Не откроет постигший секрета секрет другим! А открывшие получают в награду в лучшем случае насмешки…
— Так горькая и печальная истина и брела по белу свету, скитаясь в вечных поисках ответов. И только Одному известно, когда этот поиск закончится. Но Он для истины недостижим так же, как огонь для воды. Истине еще надо многое узнать, прежде чем произойдет их встреча. И наконец-то найдутся ответы на все вопросы.
— Но как же мне за ней угнаться?
— Именно поэтому странник-истина снова в пути. Но не жди, пока она заглянет в твой дом, — иди навстречу.
Скорпион.
Стертая грань между сном и реальностью.
Сергей снова открыл глаза и пообещал себе в течение ближайших суток их больше не закрывать. Переизбыток зрячего сна едва не снес понятия реальности. Отравленный ядом мозг теперь был отравлен и ядом сомнения. Уверенность в любой незыблемой истине пропала. Для человека это словно потеря самого себя. Ведь надо ориентироваться в окружающем мире. Но как ориентироваться, если ориентиры так же прозрачны и непостоянны, как ветер?
Тело было слабым и беспомощным, как у новорожденного. Скорпион и ощущал себя новорожденным. Прежние приоритеты стерлись, как и прежняя личность. Теперь он был чистым листком, а доставать новую ручку или карандаш совсем не хотелось. К чему марать бумагу домыслами, если в тайнике подсознания дверка и в руках ключик. А за дверкой маленькое могучее знание, которое снова затрет любой лист до первичной белизны.
И ключ нельзя выкинуть. Он всегда в руке. Единственной альтернативой открытия двери является ее лицезрение и долгие раздумья: что же за ней? Только так можно ориентироваться в мире. Но непостоянно. Когда-нибудь все-таки придется воспользоваться ключом. И выкинет за пределы четырехмерности раньше, чем осознаешь — закончил ли свою работу в чистилище и изменилось ли оно хоть на миг? А если изменилось, то в какую сторону? И кто судья? Оценивать с позиции человеческого восприятия или уровня бога? Вопросами завалит — будь здоров. А может, будет снова чистый лист и важны лишь действия?
А перед глазами был потолок. Красивый. И люстра. Большая, со множеством лампочек. Анализ обстановки верхней части комнаты должен был что-то прояснить. Но ничего не прояснял. Оставалось только улыбаться. Или лить слезы. Хоть как-то проявлять атрофированные эмоции. Но вместо этого перед глазами был все тот же красивый потолок и большая люстра. Эмоции отсутствовали, вдоволь компенсируясь вопросами.
Дверь распахнулась пинком. Блондин почти влетел с полным подносом еды. Был он в наушниках и орал в унисон помеси металла и фольклора во всю мощь легких песню:
Голос богов над поляной Вслед напевам несется! Шепот листвы догоняет мелодию ветра! В поле плечом мы к плечу, И пусть глас разобьется: Мы дети вольного неба, Песни свирели!Сема, не замечая пробуждения брата, поставил поднос на столик и прошел к окну. Распахивая шелковые шторы во всю ширь, закричал припев:
Скажи мне, побратим, Устанет ворон виться? Скажи, соратник, мне Доколь еще стоять? Неужто мы с тобой ЗаПока до Сергея доносились гитарные ритмы, барабаны и пересвисты свирели, Сема изображал жгучую смесь гитариста и вокалиста.
Синяя мгла за плечами, И бездна пред нами! В поле плечом мы к плечу От зари до зари! Но звуки солнца и ветра Еще не истлели. Жив дух Природы, Живы и мы! Скажи, соратник, мне, Орел прогнал ночного? Скажи мне, побратим, Деревья не бегут? И вправду с Пустотою Будем биться? И жизнь положим? Других в Ирий не берут?Сема наконец повернулся к Сергею и застыл. Губы по инерции прошептали второй припев и уронили беспроводные наушники:
Мы будем биться, Пока стяги гордо реют! Мы выстоим назло судьбе, И пусть падут враги! Одни лишь те, Кто сердцем не ржавеет, Дорогу к свету В сумерках найдут.— Хм, неплохая песня, — обронил Скорпион. — Где взял?
— Братан!!! — Сема разогнался для прыжка на кровать, но в последний момент сдержал себя. Прыгать на брата, который потерял больше трети веса и почти все силы, было неразумно. — В России взял, где еще?
— А мы сейчас где?
— У Смуты. Не в Смутное время, но у Отшельника мы порядком загостились. Я просто пару раз ездил к нам в город, пока ты без сознанки валялся. Не то чтобы я тебя бросил, с тобой мать сидела. Одна сидела, вторая седела, вот я и поехал успокоить. Пока весь твой клан успокоил, пока командировку с казнью больницы прошел…
— Казнью?
— Пусть этот грех на моей душе, но я не мог оставить в живых тех, кто занимался трансплантацией детских органов за бугор. Детей разбирали на запчасти. Наших детей. Почки, легкие, печень, сердце… взмах скальпелем — и у нас убыло, у них прибыло. Так что пока наши с тобой командировки временно прервались, я нашел пару других…
— Пару?
— Да ну тебя, вдруг снова отрубишься? — обронил Сема так, что Сергей ясно понял: разговор на эту тему закончен. Антисистема работает и автономно.
— Что мы делаем во дворце Смуты?
— Я схожу с ума от восточной мудрости, ты спишь, поочередно принимая гостей — всю ближайшую родню. По роду. Другая часть клана нервничает. Я едва убедил их, что следующий Новый год ты обязательно проведешь там, где надо.
— М-да, я и день рождения твой пропустил?
— Да ты много чего пропустил. Даня только из-за тебя свадьбу откладывает. Остальные в свидетели рожей не вышли.
— Так какое сегодня число?
— Зима.
— В Эстонии тоже была зима.
— Сейчас та зима, когда елки покупают. Когда мужики набираются храбрости и ради любимых дам…
— О боги, уже март? Тогда какая тебе зима?
— Я ж тебя подготавливаю. Подумаешь еще, выйдя за пределы дворца в пустыню, что наступил конец света. Я ж тебя не откачаю.