Клятва Рыцаря
Шрифт:
«Пусть лучше ребенок погибнет, если я не смогу сам спасти его!» – думал де Батц, мысленно ругая проклятого англичанина и его единомышленников.
Наконец спутник де Батца остановился перед низкой дверью, обитой железом. Отпустив своего проводника, барон позвонил в железный колокольчик и терпеливо подождал, пока дверь открылась, и он оказался лицом к лицу с высоким, сутуловатым человеком в засаленном платке, который держал над головой фонарь, бросавший слабый свет на веселое лицо посетителя.
– Это я, гражданин Эрон! – сказал де Батц и вдруг осекся, заметив предостерегающий жест Эрона.
Барон понял, что не следовало произносить имя Эрона, чтобы по всем закоулкам мрачного здания не пронеслось как эхо: «Гражданин Эрон о чем-то совещается с бывшим бароном де Батцем!» Это могло оказаться одинаково неприятным для них обоих.
– Войдите! – коротко произнес Эрон, запирая тяжелую дверь.
Видимо, хорошо знакомый с местностью, де Батц через узкую площадку прямо направился к приветливо отворенной маленькой двери и смело вошел в комнату, куда за ним последовал и Эрон, предварительно поставив фонарь на пол на площадке.
Комната, в которую они вошли, была маленькая, душная, с выходившим во двор решетчатым окном. К почерневшему потолку была подвешена лампа, распространявшая смрадный запах, а небольшой камин в углу скорее дымил, чем согревал. Два-три стула, стол, заваленный бумагами, и шкаф, в открытые двери которого можно было видеть царивший в нем хаос, составляли убранство всей комнаты.
Указав своему гостю на стул, Эрон сам уселся на другой и, взяв со стола короткую трубку, отложенную, вероятно, в сторону при появлении неожиданного гостя, несколько раз не спеша затянулся.
– Ну, в чем дело? – резко спросил он.
Тем временем де Батц бросил шляпу и плащ на ветхий плетеный стул и уселся ближе к огню, вытянув свои длинные ноги. Его спокойствие раздражало Эрона.
– Ну так в чем дело? – повторил он, ударив кулаком по столу. – Говорите же, что вам надо! На кой черт являетесь вы так поздно? Чтобы компрометировать меня и погубить нас обоих?
– Полегче, полегче, мой друг! – невозмутимо остановил его де Батц. – Не теряйте столько времени в пустых разговорах. Кажется, до сих пор вы не имели основания жаловаться на бесполезность моих визитов к вам?
– В будущем они могут оказаться для меня еще полезнее, – проворчал Эрон, – у меня теперь больше власти.
– Я знаю, – мягко сказал де Батц, – вы можете доносить на кого угодно, арестовать кого угодно и представлять революционному трибуналу по своему личному усмотрению кого угодно.
– Вы для того и пришли сюда ночью, чтобы рассказать мне все это? – фыркнул Эрон.
– Нет, не для этого! Я просто догадался, что теперь вы со своими проклятыми ищейками будете целые дни заняты отыскиванием добычи для гильотины и в распоряжении ваших друзей у вас окажется только ночь. Часа два тому назад я видел вас в театре, друг Эрон, и не думал, что вы уже собрались спать.
– Чего же вы хотите от меня?
– Скажем лучше – чего вы хотите от меня, гражданин Эрон, за то, чтобы вы и ваша свора оставили меня в покое?
Резко отодвинув стол, Эрон прошелся по узенькой комнате и встал перед своим гостем. Тот, в свою очередь, склонив голову набок, спокойно разглядывал остановившееся напротив него чудовище в образе человека. Высокого роста, худощавый, с длинными ногами, немного согнутыми в коленях, как у опоенной лошади, с узким лбом, на который в беспорядке спадали жидкие волосы, со впалыми щеками и большими глазами навыкате, в которых светилась холодная, беспощадная жестокость, Эрон производил отталкивающее впечатление.
– Уж не знаю, стоит ли мне возиться с вами, – медленно произнес он. – В эти два года вы изрядно надоели Комитету общественного спасения. Было бы даже очень приятно раз и навсегда раздавить вас, как навязчивую муху.
– Приятно – может быть, но бесконечно глупо, – холодно возразил де Батц. – Ведь за мою голову вы получите всего тридцать пять ливров, а я предлагаю вам за нее в десять раз больше.
– Знаю-знаю, но дело становится опасным.
– Почему? Я очень осторожен. Пусть ваши ищейки оставят меня в покое.
– Да ведь вы не один, у вас столько проклятых союзников.
– Ну, о них не хлопочите. Пусть сами о себе позаботятся.
– Каждый раз, как они попадают к нам, кто-нибудь из них непременно указывает на вас.
– Ну да, под пыткой, – хладнокровно сказал де Батц, грея руки у огня. – Вы ведь с прокурором завели в Доме правосудия целый дьявольский оркестр. Не правда ли, друг Эрон?
– Какое вам до этого дело? – проворчал Эрон.
– Решительно никакого. Я даже предлагаю вам три тысячи пятьсот ливров за удовольствие знать, что происходит внутри этой милой тюрьмы.
– Три тысячи пятьсот! – воскликнул Эрон, и его взгляд невольно смягчился.
– Прибавьте только два маленьких нуля к той сумме, которую вы получите, если выдадите меня своему проклятому трибуналу, – сказал де Батц, как будто случайно опуская руку в карман и шелестя бумажными деньгами.
У Эрона от этого сладкого звука даже слюнки потекли.
– Оставьте меня три недели на свободе – и деньги ваши, – любезно докончил де Батц.
В комнате воцарилось молчание. Пробивавшийся сквозь решетчатое окно бледный свет луны боролся с желтоватым светом масляной лампы, озаряя лицо агента Комитета общественного спасения, не знавшего, на что решиться.
– Ну, что же, торг состоялся? – спросил наконец де Батц своим мягким голосом, до половины вытаскивая из кармана соблазнительный сверточек с измятыми бумажками. – Дайте мне обычную расписку в получении денег и берите вот эту штуку.
– Говорю вам, это опасно, – злобно усмехнулся Эрон. – Если эта расписка попадет кому-нибудь в руки, меня прямо отправят на гильотину.
– Даже если меня арестуют, она попадет в руки агента Комитета общественного спасения, которого зовут Эрон, – спокойно возразил де Батц. – Без риска нельзя, мой друг! Я также рискую.