Клятва Рыцаря
Шрифт:
Армана, который чувствовал себя затерявшимся в большом городе, нетрудно было уговорить провести вечер с оживленным собеседником бароном де Батцем. Его выходки всегда забавляли, и хотя Блейкни предостерегал Армана против возобновления прежних знакомств, он решил, что это не может относиться к барону де Батцу, известному своей преданностью королевскому дому. Однако не прошло и десяти минут, как Арман уже раскаялся в том, что, придя в театр, возобновил старое знакомство. Хотя он знал барона как ярого роялиста, но в его душу невольно вкралось недоверие к этому самодовольному человеку, каждое слово которого дышало эгоизмом. Поэтому, когда занавес, наконец, поднялся, Сен-Жюст повернулся лицом к сцене, стараясь заинтересоваться игрой артистов.
Однако это вовсе не входило в планы его собеседника. Было очевидно, что барон намерен продолжить начатый разговор и что он пригласил Сен-Жюста в театр не столько для присутствия на дебюте артистки Ланж в роли Селимены, сколько для специального разговора. Присутствие Сен-Жюста в Париже сильно удивило барона, и его изобретательный ум уже сделал целый ряд предположений, в достоверности которых ему необходимо было убедиться. Он молча подождал несколько минут, внимательно следя своими маленькими проницательными глазками за молодым другом, пока тот не обернулся к нему.
– Ваш кузен, Антуан Сен-Жюст, теперь неразлучен с Робеспьером, – сказал он, кивая в сторону публики. – Покидая Париж полтора года назад, вы имели основание относиться к нему с презрением, как к пустому, незначительному человеку; теперь же, если вы намерены остаться во Франции, вам придется считаться с его грозной силой.
– Да, я знаю, что он подружился с волками, – равнодушно ответил Арман. – Когда-то он был влюблен в мою сестру, но она, слава Богу, не им интересовалась.
– Говорят, он с отчаяния примкнул к волкам, – сказал де Батц. – Вся эта шайка состоит из людей, которые в чем-то разочаровались и которым нечего терять. Когда все эти волки перегрызутся между собой, тогда, и только тогда, нам можно будет надеяться на восстановление монархии во Франции; а не перегрызутся они до тех пор, пока их жадность будет находить готовую добычу. Ваш друг, Рыцарь Алого Первоцвета, должен был бы скорее поддерживать нашу кровавую революцию, чем отнимать у нее ее жертвы… если он действительно так ненавидит ее, как показывает.
Барон вопросительно взглянул на Сен-Жюста, но тот упорно молчал.
Тогда барон вызывающим тоном медленно повторил:
– Если только он действительно так ненавидит нашу кровожадную революцию, как показывает.
В тоне его звучало сомнение. Сен-Жюст вмиг вспыхнул негодованием.
– Алому Первоцвету, – заговорил он, – нет никакого дела до ваших политических планов. Свой благородный подвиг он совершает ради справедливости и человеколюбия.
– И ради спорта, – фыркнул де Батц, – по крайней мере, мне так говорили.
– Он англичанин, – возразил Сен-Жюст, – и потому никогда не признается в том, что им руководит мягкое чувство. Но какова бы ни была причина, результаты говорят сами за себя!
– О да! Несколько жизней спасены от гильотины! Но чем невиннее и беспомощнее были бы жертвы, тем громче вопиял бы голос крови в осуждение диких зверей, пославших их на казнь!
Сен-Жюст молчал, считая спор бесполезным.
– Если кто-нибудь из вас имеет влияние на вашего пылкого вождя, – продолжал де Батц, не смущаясь молчанием собеседника, – то я от души желаю, чтобы им воспользовались.
– Каким образом? – спросил Арман, невольно улыбаясь при мысли о том, чтобы кто-нибудь руководил планами Блейкни.
Пришла очередь барона замолчать. Подождав несколько минут, он спросил:
– Что, ваш Рыцарь Алого Первоцвета в настоящее время в Париже?
– Это я не могу вам сказать, – ответил Арман.
– Ну, со мной нет необходимости притворяться, друг мой! Увидев вас сегодня вечером в Париже, я сразу догадался, что вы приехали не один.
– Вы ошибаетесь, дорогой мой, – спокойно проговорил Арман, – я приехал один.
– Не могу этому поверить, так как заметил, что вы не особенно обрадовались встрече со мной.
– И опять-таки ошиблись. Я был очень рад вас видеть, так как чувствовал себя весь день чрезвычайно одиноким. То, что вы приняли за неудовольствие, было просто удивление от неожиданной встречи.
– Неожиданной? Положим, вы действительно могли удивиться, видя, что такой известный и опасный заговорщик, как я, разгуливает на свободе. Вы, разумеется, слышали, что за мной следит полиция?
– Я слышал, что вы сделали не одну благородную попытку освободить из рук этих животных наших несчастных короля и королеву.
– И все эти попытки окончились неудачей, – невозмутимо произнес де Батц. – Каждый раз меня или продавал кто-нибудь из моих сообщников, или выслеживал подлый шпион, жаждавший получить награду за донос. Да, мой дорогой друг, после нескольких попыток спасти от эшафота короля Людовика и королеву Марию Антуанетту я все-таки не в тюрьме и смело гуляю по улицам, разговаривая со встречающимися друзьями.
– Вам благоволит удача, – не без иронии заметил Сен-Жюст.
– Я всегда был очень осторожен, – возразил де Батц. – Я заводил себе друзей там, где, как я и предвидел, они могли мне больше всего понадобиться.
– Да, я знаю, – с насмешкой подтвердил Арман, – вы пользуетесь австрийскими деньгами…
– Значительная часть которых прилипает к грязным рукам наших милых патриотов, устраивающих революции, – докончил за него де Батц. – На деньги австрийского императора я покупаю свою безопасность и могу поэтому работать на пользу монархии Франции.