Клятва
Шрифт:
– Осторожно, - выдохнул я, шагнув к нему. – Упадёшь же.
Рэйан мотнул головой, даже не думая спускаться, а я удивлённо поймал себя на мысли, что мне не всё равно, упадёт ли этот будущий граф или нет. Я замер рядом с ним, не замечая, что руки остановились в какой-то пяди от его пояса – ухватить, если что
Рэйан смотрел вверх, на звёзды, кусая губы. Я тоже посмотрел, сначала не понимая, на что там можно так долго глядеть. Потом – на Рэйана, тёмный силуэт на фоне ночного неба. Глаза слезились от ветра, и звёзды зачарованно моргали, наверное, тоже с интересом глядя на нас.
«А
– написал потом немеющей от холода рукой Рэйан. – Они, правда, есть в Алхимической башне?».
Я фыркнул.
– Не. Это, ну, стёкла разноцветные. Я, веришь, всю башню излазил, там много чудного. Но призраков точно нет. Веришь?
Рэйан кивнул.
– Да и к тому же, это ведь вы призраков изображали, когда наш поток туда водили, - поддел я. – Весело было. Я прямо ржал, как… э-э-э… то есть, смеялся.
Рэйан снова потянулся к блокноту.
«Это ты скинул Юстиниану де Беарду паука за шиворот?»
О да… Это был я, и я сохраню это воспоминание на всю жизнь!
– Ага. Он так орал!..
Рэйан беззвучно смеялся вместе со мной.
Потом я отвёл его в бани мыться – я уже знал, какие точно должны быть уже растоплены в это время суток, и где воды для нас должно хватить. Конечно, пришлось ещё чуть-чуть подтопить. Рэйан удивлённо наблюдал, как я бегаю с дровами туда-обратно, как выливаю воду на раскалённые камни, и те шипят – так, чтобы был пар, чтобы горячо стало. Мы же задубели на этой башне, у-у-ух! Я-то ладно, а эти лорды нежные…
Конкретно этот всё делал чудно и неправильно – может, потому у меня и проснулась странная забота? С дровами он мне даже помог. И с растопкой – за ней следить надо было. А потом, когда мылись – поливал. И очень удивлённо глядел на мою разукрашенную спину – ну да, его-то была беленькая и чистенькая, без шрамов. Лорд, что скажешь.
Потом, когда я отвёл его к «казарме» и показал, как незаметно спуститься практически к его постели, он быстро написал на чистом листе:
«Я могу надеяться, что это был не последний раз?»
Я пожал плечами, пряча улыбку.
– Как хочешь, Твоё Сиятельство.
Он нахмурился и снова принялся писать.
«Пожалуйста, зови меня Рэйан».
Я медленно кивнул.
– Как хочешь, Рэйан.
Он быстро улыбнулся и, сжав мою ладонь, быстро черканул:
«Спасибо».
Я тогда ещё и не подозревал, что у меня появился друг. И кто – лорд! Зашибись.
Оглядываясь назад, я всё ещё вижу его именно таким, каким он был тогда, а не в тот дождливый день на Дворцовой площади … Стройный, напряжённый, как струна, как готовая сорваться с лука стрела. На плацу, с мечом, порхающим в его руках, как тростинка. Его улыбка – открытая, яркая. Никто так не улыбался мне раньше. Никто так не вёл себя со мной раньше. Никто, кроме этого странного-странного старшекурсника-лорда. Яркий образ, росчерк клинка по сердцу, рубец, припорошенный пеплом.
Я вижу, Рэй, я всё помню…
Я долго сторонился, не подпускал его к себе. Не показал ему все туннели – только самые безобидные. Следил за языком – очень тщательно. Пару раз пропускал наши с ним «свидания» – он неизменно ловил меня то на плацу, то в саду, то у столовой. Я не мог смотреть в его синие глаза и врать, что всё хорошо, что наше с ним общение – нормально, что бы он об этом ни думал. Первое время я всё-таки подозревал, что это выльется в глобальную проблему для меня. Что ловушка всё-таки захлопнется и – ам, кто-нибудь из его друзей-старшекурсников хорошо если просто меня поколотит. Хотя не было у него друзей, я проверял. Его не сторонились, как меня – скорее, это он держал всех на расстоянии. У своих он был на особом положении, и всегда один. А ко мне сам лез. Непонятно.
Я не выдержал и на вторую седмицу всё ему высказал, когда он в очередной раз поймал меня после занятий. В туннеле подкараулил – я сдуру сунулся, не стоило, давал же себе слово, что по тем, которые ему показал, ходить больше не буду… Пришлось, как благородные говорят, «объясняться». Он – жестами и записочками. И я – громким, яростным шёпотом. И наговорил ему кучу всего неприятного. Про лордёныша, который лезет туда, где ему не место, про Сиятельство, который невесть чего хочет от черни или считает эту чернь настолько тупой, не понимающей, что хорошо затея для неё не кончится… И всё в таком духе.
И да, снова не выдержал его взгляда, сбежал. Был уверен, что теперь-то если не приобрёл врага, то эта странная «дружба» для меня закончилась. В конце концов, он утолил своё любопытство, что ещё ему от меня надо?
Дня через два, когда на плацу заканчивались занятия, и учитель отправился зачем-то к директору, оставив нас отрабатывать удары самостоятельно, мой курс решил припомнить мне старую «казарму». Картина маслом: их девять, кружком, я – в центре, судорожно сжимаю меч и огрызаюсь. Де Беард снова подначивает, а его дружок-герцог своего цепного пса Георга, того, что с кулаками как моя голова, вперёд толкает – вроде как, давай, начни. И ведь хоть бы раз решились ну хотя бы вдвоём с рыжим на меня напасть, я бы их сделал. Нет, девятеро, сволочи! Без шансов.
И вот я красочно представляю себя в лазарете, Георг кулаками играет, де Беорд кривляется у него за спиной, а круг тем временем раздаётся, пропуская Рэйя. Тот невозмутимо проходит в центр – мимо изумлённого рыжего с дружком. Становится у меня за спиной и очень медленно, но очень показательно вынимает из ножен меч. Оглядывает всех спокойно и встаёт в позицию.
Рыжему де Беорду хватило глупости ляпнуть поражённо: «О, Босяк-то покровителем обзавёлся. И сколько раз ты ему…». Договорить он не успел. Вечер рыжий умник долёживал уже в лазарете – и Рэй долго гонял его, как белку, по кругу, прежде чем отделал так, что будущий граф мог только ползать. И никто де Беорду не помог. Крысятник…
А потом, забравшись на верхушку главной башни, Рэй слушал моё возмущённое шипение: зачем вступился за меня, как за девчонку?! Дослушал и показал блокнот: «Тебе, правда, нужны новые проблемы от опекуна?».
Я завозмущался – какое тебе, мол, дело, я что, неясно в прошлый раз сказал…
Он, лёжа на самом краю широкой каменной ограды, снова выслушал, покосился на меня. И быстро вывел:
«Мне плевать, кто ты. Мне всё равно, где ты родился. И если ещё раз эти дурацкие мысли придут в твою тупую голову, я вправлю тебе мозги».