Клятве вопреки
Шрифт:
— Все, кэп, — доложил Макдугал, присоединившись к Уильяму, который уже осматривал корабль. — Откуда мы начнем?
— Мы не начнем ниоткуда. Вы сойдете на берег, чтобы руководить командой.
— Но, кэп…
— Идите.
Макдугал недовольно поморщился, но подчинился и, уходя, оглядывался назад.
Уильям остался один на тлеющей палубе. Закашлявшись от едкого запаха дыма и горящей смолы, он достал из кармана носовой платок, намочил его в оставленном ведре с водой и, закрыв им рот и нос, продолжал поиски.
Он не знал почему, но был уверен, что что-то найдет.
Что именно? А черт его знает,
Маркейл бежала по скользкому деревянному причалу в одних чулках, но ее ноги скрывали темнота и длинные юбки. Остановившись на краю пирса, она смотрела на горящий корабль, а горячий ветер, поднимавшийся от его останков, трепал ей волосы и одежду всех людей, заполнивших набережную.
Над кораблем, словно над камином, клубился дым; парусов на нем уже не было, а горящие канаты раскачивались на горячем ветру, как длинные фитили; все еще охваченная огнем мачта с грохотом упала в океан на разорванные и прожженные паруса.
Над суматохой, созданной зеваками, вместе с треском и ревом огня разносились громкие приказы. Маркейл заткнула уши: неудивительно, что никто не слышал, как она барабанила в стенку экипажа.
В конце концов, Маркейл решила полагаться только на себя и освободилась самостоятельно. Избитыми до синяков руками ей удалось зажечь одну из ламп в экипаже и обследовать свою темницу. Она осмотрела места для сиденья (закреплены крепко), заднюю стенку (обшита прочными панелями), пол (железный, устлан толстыми дубовыми досками без малейшего просвета).
Она должна была найти способ выбраться, ей невыносимо было думать о том, что могло ожидать Уильяма в том аду на корабле.
А потом ей на глаза попались петли на дверце, и она, не теряя ни секунды, опустилась на колени, чтобы осмотреть их. Петли оказались очень крепкими: металлические пластины соединялись стальным стержнем, вставленным в металлические трубки.
Маркейл попыталась вытащить стержень руками, но он не сдвинулся с места. Ей нужен какой-нибудь инструмент, чтобы выбить его. Почти чувствуя вкус свободы, она откинула подушки сиденья и открыла ящики под ними: дорожные одеяла, маленькие подушки, грелка для ног… Никаких инструментов, ни единого.
Она разочарованно присела на пятки, а затем ее внимание снова привлекла грелка для ног с толстой ручкой, и она воспользовалась ею.
Спустя десять минут ее отчаянных усилий тяжелый стальной стержень выпал на пол. Маркейл прислонилась к ящику под сиденьем, поставила ноги в чулках на дверцу и с силой ударила по ней.
Дверца мгновенно открылась, криво повиснув, и Маркейл выпрыгнула наружу.
Теперь она свободна и… От того, что она увидела, Маркейл пришла в ужас. Там, на причале, было настоящее столпотворение: люди торопливо сновали взад-вперед с ведрами или просто бродили туда-сюда в поисках наилучшего места для наблюдения, а другие тупо взирали на горящий корабль, словно не могли поверить в реальность ужасного зрелища.
Маркейл проследила за взглядом молодой девушки, которая, вцепившись в руку матери, смотрела на охваченную огнем мачту и разрушенную палубу. Уильям любил этот корабль. Он, наверное, убит горем. Маркейл в тревоге осмотрела причал, но Уильяма не нашла. Он должен быть где-то здесь. Она торопливо пошла вперед, внимательно глядя по сторонам и стараясь осмыслить разворачивающуюся перед ней картину.
Маркейл не могла отделаться от чувства, что все происходящее каким-то непостижимым образом связано с ней. Не давала покоя мысль, что шкатулка из оникса представляла собой гораздо большую ценность, чем Маркейл полагала, и не только для Уильяма.
Вся ситуация с начала до конца, очевидно, была задумана ее шантажистом. Почему ему нужна именно эта вещь? — задумалась Маркейл, обходя двух крепких матросов, несущих на берег большой сундук.
Продолжало происходить что-то непонятное. Шкатулка, должно быть, безумно ценная, и, возможно, не следует отдавать ее шантажисту, если он не пообещает навсегда оставить в покое саму Маркейл и ее сестер. Или, быть может, ей следует держать шкатулку у себя до тех пор, пока все ее сестры не будут устроены, и только тогда отдать ее.
Маркейл остановилась, подумав о похищенном брате Уильяма. Судя по сообщениям о путешествиях Майкла, которые каждый месяц публиковала «Морнинг пост», он был вполне способен сам добиться своего освобождения. В конце концов, он же путешественник, а не узник. Разумеется, его каждый день подстерегали опасности, это правда. Но ведь такова участь всех любителей дальних странствий.
«Возможно, да, а возможно, и нет. Тут что-то не так. Уильям, очевидно, считает, что его брату грозит вполне реальная опасность, поэтому он примчался сюда вслед за мной, чтобы вернуть шкатулку. Она должна принадлежать Майклу. Уильям так убежден в этом, что и я уже не могу думать иначе».
Маркейл оказалась перед непростым выбором. Если шкатулка принадлежала Майклу и действительно была нужна ему, чтобы получить свободу от своих похитителей, она не могла не отдать ее Уильяму, как бы настойчиво ни запрещал ей это шантажист.
При этой мысли Маркейл вздохнула и сразу поняла, что совершила ошибку, так как струя дымного воздуха, которую она глотнула, обожгла ей горло и вызвала приступ кашля. Закрыв рот рукой, она двинулась дальше, проталкиваясь через толпу и чувствуя себя, как никогда, подавленной. Она обманула себя, когда как-то очень легко восприняла заявление мисс Чаллонер о том, что древняя реликвия не принадлежит Майклу. Следовало быть осмотрительнее, изучить ситуацию.
В конце концов, мисс Чаллонер была просто инструментом в руках очень злобного человека, который без капли сожаления готов был погубить семью Маркейл.
«Почему я так охотно поверила ей?» В глубине души она знала почему. Так было легче сделать то, что от нее требовали. Она уже столь многим пожертвовала ради семьи, что не колебалась, когда ей предложили пожертвовать своей честью.
Бабушке было бы стыдно — как и самой Маркейл.
Подойдя к сходням, она с тревогой высматривала Уильяма, хотя сквозь дым фигуры на корабле было трудно различить. Рядом, выстроившись в ряд, мужчины и женщины образовали команду, передававшую ведра с водой на корабль. Хотя в цепочке было довольно много людей, ведра не слишком быстро попадали к ним. Вероятно, это было самое малое, что могла сделать Маркейл, чтобы исправить свои ошибки, но она, бросив накидку на край причала, схватила пустое ведро и пошла с ним к помпам, где два юноши с воодушевлением качали воду, как могли быстро, и один из них сразу же подставил под холодную струю ее ведро.