Клятву сдержали
Шрифт:
Пришлось вызвать Марию, сделать ей замечание. Восприняла она это замечание как-то равнодушно. Каким-то деревянным голосом, словно наперед заученными фразами стала жаловаться на свою собственную судьбу. Что вот, мол, ее одинокую никто не пожалеет, не спросит, сколько ей пришлось пережить, все только упрекают больным сыном… Между тем она здесь совсем не виновата, все время находится возле больных. Вот если бы ей дали другую работу…
— А где бы вы хотели работать? — спросил я.
— Может, в аптеке, — живо ответила она. — Я могла
Аптекой в то время заведовала моя жена — Мария Вежновец. Работала она, по общему мнению, добросовестно, и менять ее не было смысла. Я сказал Марии об этом.
— Тогда не знаю, — она пожала плечами.
— Хорошо, что-нибудь придумаем, — ответил я и распрощался с ней.
Пока я раздумывал, куда бы переместить Марию, партизаны наши заметили, что она нередко забегает на кухню, помогает кухонным работникам. Ее даже похвалили за это: вот, мол, несмотря на занятость, находит время и здесь помочь. Я тоже в этом ничего плохого не видел. Считал, что, очевидно, за свои услуги Мария получает дополнительно что-либо из продуктов для своего больного ребенка.
Сын у Марии поправился, сама она тоже посвежела, стала еще красивее. И не удивительно, что на нее начали засматриваться наши партизаны. Вскоре мы узнали, что Мария выходит замуж за одного из партизан — Владимира. Мы поздравили новобрачных. Владимир был переведен в штаб соединения, его с женой поселили в отдельной хате.
А однажды ранним летним утром супруги Владимир и Мария были арестованы, под конвоем отправлены в особый отдел. Признаться, все мы тогда недоумевали, удивлялись, пока не узнали, в чем дело.
Мария оказалась шпионкой. Она окончила школу диверсанток и вместе с двумя другими «выпускницами» была заброшена немцами в наше соединение. Пришла она к нам с определенным заданием: обезглавить соединение, уничтожить его командный состав. Вот откуда и стремление проникнуть в аптеку и желание заполучить работу на кухне.
Через некоторый период своей «деятельности» у нас Мария почувствовала, что одной ей будет трудно справиться с заданием хозяев. И она решила в помощь себе привлечь мужа Владимира. Она, конечно, и не подозревала, что наша контрразведка, которую возглавлял Роберт Борисович Берензон, давно уже следит за ней, что Владимир обо всем предупрежден.
Через неделю после брака Мария стала жаловаться мужу на непорядки в партизанских отрядах, стала убеждать его, что при таком положении и таком командовании соединение долго не продержится. Все они, мол, обречены, нужно поскорее бежать отсюда…
Владимир «соглашался» с ней, «поддавался» на ее уговоры, но задал вполне резонный вопрос: куда же они денутся после побега?
Она ответила, что это пусть его не беспокоит, у нее есть влиятельные знакомые, они им помогут.
— Но заявиться к ним нужно, — сказала Мария, — не с пустыми руками.
— Что значит «не с пустыми руками»? — спросил Владимир.
И тогда она призналась
Так была разоблачена опасная диверсантка. Получила она по заслугам.
Случай, о котором я рассказал, заставил всех нас повысить бдительность. Мы, медики, теперь тщательно отбирали людей, которые допускались к медикаментам и к работе в пищеблоках. Приготовление лекарств было сосредоточено в руках хорошо проверенных партизан.
Верность долгу
У Чарльза Дарвина есть замечательные слова: «Я вполне подписываюсь под мнением тех писателей, которые утверждают, что самую сильную черту отличия человека от животных составляет нравственное чувство или совесть…
И господство его выражается в коротком, по могучем и крайне выразительном слове «должен».
Да, та внутренняя сущность, которая заставляет человека без всяких размышлений рисковать своей жизнью для ближнего, сущность, заставляющая его после тщательных раздумий, в основе которых лежит глубокое чувство справедливости или долга, жертвовать своей жизнью для какого-нибудь великого дела, — эта сущность является наиболее благородной чертой человека».
Вот это могучее слово «должен», в основе которого лежала верность идеям нашей партии и нашего народа, руководило всей деятельностью партизанских медиков. Героизм при спасении раненых на поле боя, чудеса самоотверженности, находчивости и оперативности при эвакуации наших госпиталей во время частых вражеских блокад, готовность в любую минуту отложить в сторону скальпель, чтобы при необходимости взять в руки винтовку и идти в атаку рядовым бойцом, — все это стало нормой поведения наших медработников.
Выполняя задание командования, боец отряда «Ураган» Николай Юхновец неожиданно наткнулся на немецкую засаду. Комсомолец принял неравный бой. Он понимал, что шансов на спасение у него нет, и решил подороже отдать свою жизнь. Враги наседали со всех сторон. Несколько раз они поднимались в атаку, рассчитывая захватить Николая живым. И каждый раз меткий огонь из автомата заставлял их откатываться назад. Но вот вражеская пуля попала в левую ногу, раздробила кость. Николай перевязал рану и продолжал отстреливаться.
В автомат вставлен последний диск. Наконец дана последняя очередь. Остался один патрон, для себя.
Враги все ближе, они уже не прячутся, идут во весь рост. И Николай приставил дуло автомата к лицу… Когда фашисты приблизились, партизан лежал весь окровавленный, без движения. Они сочли его убитым и не тронули.
Но Николай оказался жив. Пуля раздробила челюсть, и он потерял сознание. А когда снова пришел в себя, на лесной опушке врагов уже не было. Превозмогая сильную боль, Николай пополз. Часто сознание покидало его. Обессиленный, он подолгу недвижимо лежал в лесных зарослях. Но проходило какое-то время, сознание прояснялось, и он снова полз.