Клык на холодец
Шрифт:
– Подойдут – не подойдут, не тебе решать. Сказано, дать, значит давай!
– Так я разве ж отказываюсь? Здесь в прежние времена, ещё до того, как он объявился, – староста кивком указал на полуразвалившийся господский дом, едва видный сквозь ветви громадных акаций, – тут, поблизости, обитала свора бродячих собак. Большая. Мы, как обосновались в парке, их прогнали. Но ушли они недалеко, в район Петрозаводской, охотники их там иногда встречают. Раз уж так припёрло, можно устроить облаву. Заодно и нам польза –
Блудояр задумался.
– Вот теперь дело говоришь, Васильич. Облава так облава собирай мужиков, с вами пойду.
Старая кружилась на месте, показывая обложившим её гладкокожим оскаленные жёлтые клыки – с них в траву капала слюна. Дело было проиграно, и матёрая сука это понимала. Но – не собиралась сдаваться, раз за разом уклоняясь от проволочных петель на шестах, которые ей пытались набросить на шею, подсунуть под лапы, чтобы стянуть, повалить, повязать. Как повязали Бурого, Рябого и Корноухого – вон они, валяются со спутанными лапами и стянутыми тряпками челюстями. А ещё двоим уже всё равно – выстрелы сбили их влёт, и они долго скулили, жалуясь своим палачам на боль, ползали по траве, оставляя кровавые следы, тянулись, по старой, врождённой памяти к людям, словно забыв, кто только что их убивал, пока удары суковатых дубин не прекратили досадный шум.
Малой разгадал замысел гладкокожих, когда было уже поздно, и Стаю, устроившуюся на отдых на полянке, на месте бывшего перекрёстка, сплошь заросшего малинником, обложили с трёх сторон. Обычно охотники обходили их стороной – в Стае было не меньше полутора десятков крупных псов, не считая сук, особенно опасных в схватке. Горькая обида после того, как Стаю выгнали с территории старого парка, давным-давно перегорела, а молодых псов, готовых попробовать двуногих конкурентов на зуб, он старался держать в узде. Не позволял одичать и возненавидеть бестолковых соседей – объяснял, как мог, что гладкокожих нельзя трогать ни в коем случае, особенно их щенят. И что рано или поздно Стая снова поселится рядом с ними, и вот тогда-то наступит самая что ни на есть правильная и замечательная собачья жизнь.
И – не смог вовремя оценить намерений тех, кто явился за их шкурами.
Или не за шкурами? У каждого из гладкокожих, помимо шеста с петлёй, было и ружьё, но убивать они не торопились: отогнали выстрелами, прижав нескольких, отделённых от Стаи, к непроходимым зарослям колючего кустарника, пристрелив только тех, кто кинулся на прорыв. И ловко, деловито, одного за другим, стреноживали оставшихся.
Хорошо хоть, самому Малому удалось в последний момент спрятаться в кустах. Конечно кожу, твёрдую, как и полагается древесной коре, просто так не возьмёшь, да и вообще убить лешака из обычного ружья – это из области народных сказок. Но всё равно, не хотелось выковыривать из-под кожи-коры куски свинцовой сечки и ждать, пока затянутся оставленные ими выщербины. Нет, можно, конечно, податься в Терлецкое Урочище, найти родной тополь, и тогда раны затянутся за считанные часы – но на кого бросить Стаю?
Вернее, то, что останется от неё после облавы.
Старая увернулась от петли и вцепилась в шест, резко рванув его на себя. Это была ошибка: гладкокожий-то своё орудие удержал, а вот сама Старая потеряла от ярости осторожность – что угодно, лишь бы вырвать у врага ненавистную палку, разгрызть, расщепить! И пропустила выпад другого ловца, захлестнувшего петлёй задние лапы. Взмах шеста, пронзительный визг – ловко закрученная проволока безжалостно впивается в бока, Старая повалилась на бок, не выпуская добычи, и этим немедленно воспользовался враг – навалился и перетянул зажатую в пасти палку куском верёвки так, чтобы оскаленные клыки не могли добраться до его плоти…
– Ну вот, Васильич, четыре головы, как и было велено. – сказал один из ловцов, крепкий, бритоголовый. – Я так думаю, хватит. Понесли в усадьбу, порадуем хозяина…
– Это тебе хозяин. – буркнул в ответ второй. – А мы люди свободные, по своей воле ему помогаем.
– То-то я гляжу, когда Он с тобой в прошлый раз, заговорил, ты едва не обделался! Тоже, видать, по своей воле? – хохотнул бритоголовый. – Ты, Васильич, болтать-то болтай, да берега не теряй. Сам видел, что бывает с теми, кто поперёк Его нрава идёт.
– Да уж… – собеседника передёрнуло. – Такой страсти…
– Зато баблосики через него хорошо имеете! И когда Он снадобье своё, от Лесного Зова которое, до ума доведёт – уйдёте наружу и будете жить, как люди!
– Да уж скорее бы… – отозвался второй. – Который уж месяц ждём. Надоело – выберешься на сутки за МКАД, не успеешь оттянуться, а уже назад пора!
– Вы, главное, Его во всём слушайте. – бритоголовый поучительно поднял палец, – И будет тогда полный ажур!
– Кстати… – охотник оглянулся по сторонам. – Ребята говорили, что в прошлый раз заметили этого, мелкого.
– Кого-кого? – бритоголовый недоумённо уставился на собеседника.
– Ты лешаков видел когда-нибудь?
– Доводилось пару раз, давно,.
– А этот – как они, только маленький, вроде ребёнка. Примерно такой.
И показал ладонью. Выходило, что роста в неведомом существе было не больше метра двадцати.
Конец ознакомительного фрагмента.