Клыки магоядерного борова
Шрифт:
Тяжело взохнув Гертруда двинулась за ними. За пределами двора трава была более высокой, и идти по ней оказалось сложнее. Стебли сгибаясь под весом девчонки, жестокого кололи под пятку и другие месте чувствительной подошвы принцессы. Гертруда охала и терпела, безуспешно стараясь догнать уходящее в горы стадо. Но её нервные силы истощились и девочка остатовилась и... Начала снова реветь, слезки стекали, по её похудевшим, но еще не утратившим целиком приятной округлости щечкам. Кроме того, бледную кожу стало неприятно саднить от ласкового
Непривычно белоснежке под светилом на Корсике, особенно в мае.
Гертруда испугано крикнила:
– Эрик!
Мальчишка отозвался на её крик сразу:
– Стой где стоишь, я сейчас буду!
И словно горный олень примчался со всех ног сын герцога. Из него бы отличный получился бы скороход.
Эрик поглядел на расцапанные ножки Гертруды, а нее покраснывшие руки и личико, приказал:
– Садись мне на спину!
Принцесса осторожно осведомилась:
– А вам не тяжело будет юный герцог?
Мальчика отрицательно мотнул головой:
– Да какие глупости. Наоборот тренировка!
Гертруда села ему на шею. Слишком уж жесткие, хотя относительно широкие плечи, не очень удобно сидеть. Но лучше чем терпеть пытку "испанские сапоги" пусть даже и по высокой, пышной корсиканской травке. А Эрик и в самом деле сильный мальчуган, идет легко и отлично сбалансирован. И сорвал с пальмы листик и прикрыв Гертруду от безжалосного солнца.
Сын герцого на вопрос Гертруды от чего он такой сильный, ответил:
– Наследственное... Кроме того готовясь попасть в королевскую армию, я перетаскиваю на себе тяжелые камешики для треннировки.
Принцесса с беспокойством заметила:
– Овцы и козы пока ты ходишь не разбегутся?
Эрик уверил свою свежеиспеченную подругу:
– Нет! У меня дудочка есть, под её чарующие звуки они собираются вместе.
И мальчик действительно извлек из сумочки очаровательный инструмент и показал его Гертруде.
Принцесса осторожно потрогала его и заметила:
– Красивая у тебя дудочка. Сам вырезал?
Эрик отрицательно мотнул головой:
– Нет! Это еще от моей напарницы осталось. Она, эта дудка из очень прочной древестной породы и может служить десятилетия.
Гертруда удивленно воскликнула:
– Ого! Бывает же такое...
Мальчик заметил:
– Сейчас выйдем на лужайку и я посажу тебя на лопухи. Там ты момешь и подремать. Я же сам со всем справлюсь.
Дрогнувшим голоском принцесса спросила сына герцога:
– Ты наверное презираешь меня, что я такая неженка. Даже босиком по земле ходить не могу.
Эрик в ответ подмигнул ей и заметил:
– Я тоже был там. Разбил в первый же день ноги до крови. Но моя подруга меня понимала и жалела. Ты скоро привыкнешь. Я уже семь лет не знаю башмаков, и как видишь отлично себя чувствую!
– Семь лет!
– Гертруда вздрогнула, представив себе на какой срок может затянуться её ссылка. И она все это время будет босячить и ходить в нищем платье. И её нежные подошвы из мягеньких превратятся в лошадиные копытца. И будет очень даже не весело.
Эрик уловив оттенок её в слов, заметил:
– Когда ты повзрослеешь, то могут отправить в работный дом, или на плантации в южную колонию. Так что лучше насладись этим миром.
В ответ принцесса разревелась. И мальчика осознал, что ляпнул очередную бестактность. Но сына герцога этике в ссылке не учили. Эрик чтобы немного успокоить свою визави, да и собрать овец и коз заиграл на дудочке. Музыка была чудесной, и в переливалась по воздуху словно потоки мотыльков. Гертруда перестала плакать. Она за улыбалась и даже стала подпевать. И ссылка показалась ей веселее.
Девушка уселась на лопухи, и укрылась от солнца задремала. Мальчик же продолжал подскакивать и носится, затем помчался к ручью. Проснувшись принцесса осторожно ходила по мягкой травке. Это уже было не так больно, и девочка смогла сделать несколько кругов. На обед мальчик принес ей молока и сушеной рыбы с лепешкой, и пару фруктиков. Нет тут они не голодали. Эрик предложил слетать на морской берег, и подставил для посадки спину.
В море и в самом деле плескаться одно удвольствие. Сын герцога плавал совсем нашишом, и Гертруда решив что нечего стеснятся избавилась от лохмотьев. У нее уже формаровалась взрослая фигура, стала выделяться небольшая грудь и бедра. Эрик старался тактично не пялить глаза, но время от время оглядывался. В нем просыпался маленький мужчина. Но все же они еще по детски плескались, и наслаждались водой. Когда солнце склонилось к закату, Гетруда с большим сожалением одела свои рваные не слишком чистые лохмотья и вскарабкавшись на спину Эрику, отправилась во свояси.
День в целом прошел нескучно, хотя нежная кожа кое-где подгорела, а в воде это совсем незаметно. Но почему-то серьезных ожогов удалось избежать.
Сын герцого объяснил ей:
– В этом месте моря вода целебная. Она на дает облазить твоей коже.
Гетруда даже не хотелось возвращаться. А вдруг на нее накричит хозяйка, или вовсе прикажут выпороть.
Но Немезида была чем-то занята, и даже не обратила внимание на сдадо. Конюшный спешно пересчитал всех коз и овец, и закрыл юных пастухов в хлеву. После свежего воздуха, вонь чувстволась ощутимо, но Эрик положил рядом с головкой принцессы венок из свежих весенних цветов и девочка заснула с улыбкой на устах.
Следующий день был похож на предыдущий. Хотя подниматься приходилось рановато, а ложится поздно, никто не мешал отспаться днем. Еда скудновата, но Эрик ловил рыбу, и выскивал в лесу орехи и фрукты. Можно было каждый день купаться в море, и играть на свежем воздухе. Своего рожа Гетруда вместо ада, попала в некоторое подобие патриархального, простого рая. Никакой тяжелой работы. Мягкий, и теплый морской климат, минимум назойливых насекомых, и простая и вкусная пища, и часами купание в море.