Ключ из желтого металла

Фрай Макс

– Даже так? – ошеломленно спросил я.

Он серьезно кивнул, поглядел на меня и, заходясь в новом приступе хохота, отступил в коридор. Уже оттуда он крикнул:

– Единственное, что вам угрожает в моем доме, это скверный кофе. Но его всегда можно разбавить сливками. Поэтому, пожалуйста, не уходите.

Он скрылся в какой-то комнате. Путь был свободен. Я, не веря своим глазам, выглянул в коридор, потоптался на пороге, немного подумал, махнул на все рукой и остался. Уйти отсюда, так ничего и не поняв? Нет уж. Пока Лев меня снова поймает, я, чего доброго, окончательно рехнусь от любопытства. Ну и вообще, какого черта бегать, если сердце настойчиво говорит: «Оставайся, дурак, не прогадаешь». Слышать его подсказки мне всегда более-менее

удавалось, пора бы уже научиться их слушаться.

Десять минут спустя, когда я смыл макияж, переоделся и даже сменил розовые кеды со стразами на разношенные хозяйские мокасины, в кабинете появилась тряпичная китаянка Луша с подносом. За ней следовал Лев, тактично выжидавший на кухне, пока я приведу себя в порядок.

– Ну вот, другое дело, – одобрительно сказал он. – Ваш маскарад был настолько ослепителен, что я совершенно не мог сосредоточиться ни на чем другом.

– А теперь можете?

– Теперь могу.

– Тогда ответьте, пожалуйста, на все мои невысказанные вопросы, – попросил я. – Потому что я их пока даже сформулировать не могу. Вчера вы говорили…

– Для начала просто забудьте все, что я говорил и делал, – улыбнулся он. – И не только вчера. И не только я, а еще куча народу. Простите, пожалуйста. Мы все водили вас за нос. Но исключительно для пользы дела, а не ради собственного удовольствия. Хотя удовольствие тоже получили, по крайней мере я. Вы уж не сердитесь.

– Ага, – глубокомысленно сказал я.

Но эта реплика вовсе не означала, будто я хоть что-нибудь понимал.

– Давайте начнем с самого начала, – предложил Лев.

Я с энтузиазмом кивнул и наконец попробовал Лушин кофе. Если бы его приготовил живой человек, я бы, конечно, нашел к чему придраться. Но от тряпичной куклы обычно ожидаешь гораздо меньшего. Поэтому я остался доволен.

– Прежде всего, ключ. Он, конечно же, был всего один, – сказал Лев.

Я вздрогнул и невольно посмотрел на свою левую руку, в которой по-прежнему сжимал ключ. Положить его в карман чужих штанов было выше моих сил.

– Теперь их два, не беспокойтесь, пожалуйста, – Лев говорил со мной спокойно и ласково, как с ребенком. – Но еще четверть часа назад существовал только один ключ. Тот, который вы получили от меня несколько дней назад.

– Который Карл выменял у вас на букварь?

– Совершенно верно. А мой старинный друг Иржи Шнипс был столь любезен, что рискнул своей безупречной репутацией эксперта и датировал его семнадцатым веком. И рассказал вам о существовании оригинала, который он якобы держал в руках три года назад. То есть почему «якобы». Разумеется, он уже держал в руках оригинал – тот самый, который вы ему привезли.

– Ничего не понимаю, – флегматично сказал я и отхлебнул еще кофе.

– Конечно вы не понимаете. После того как мы совместными усилиями несколько дней морочили вам голову. И заморочили на славу.

Лев ослепительно улыбался, он явно был чрезвычайно горд этим достижением.

– Смотрите, как все было, – для наглядности он принялся загибать пальцы. – Я дал вам ключ. Иржи, чей авторитет в ваших глазах непререкаем, объявил его копией. Он же сообщил о существовании оригинала и отправил вас на поиски, дав при этом заведомо устаревший адрес бывшей владелицы. Поиски – это очень важный момент. Чем дольше ищешь вещь, тем крепче веришь в ее существование.

– То есть я должен был поверить в существование второго ключа?

– Скажем так, вы должны были просто знать о нем так твердо, как будто видели его собственными глазами. Знать и не сомневаться – не сомневаетесь же вы в существовании собственного носа. Вот примерно такая степень уверенности от вас требовалась. И одновременно вы должны были заподозрить что-то неладное. Почувствовать, что вокруг ключа и двери в вашем подвале происходит какая-то нехорошая возня. Именно поэтому я

так назойливо выпытывал ваш адрес, даже показательный сеанс гипноза устроил при участии коллеги Станислава, который, мягко говоря, умеет произвести нужное впечатление. Поэтому я отправился в Вильнюс и вел себя там как последний дурак, топтался на вашей улице, как слон в посудной лавке, с шумом и грохотом – чтобы меня заметили и насторожились, чтобы не осталось сомнений: я подбираюсь к вашему дому, мне там что-то нужно. И вы понемногу начали подозревать, что меня интересует вовсе не антиквариат вашего отца, а дверь, ключ от которой вы сейчас ищете. Чтобы сгустить атмосферу, мой добрый друг Станислав любезно согласился сопровождать вас в Краков и изводить по дороге кошмарами…

– Вот, кстати, интересно зачем.

– Это было совершенно необходимо для создания у вас, скажем так, рабочего настроения. Вы, Филипп Карлович, по природе своей скептик. К человеку вроде вас без пары-тройки хороших кошмаров, которые на время выводят ум из привычного режима работы, лучше вообще не соваться.

– А почему этот ваш «добрый друг» с воплями убежал от меня в Кракове? Мог бы и поздороваться с собственной жертвой, если уж я его заметил. Корона, чай, не свалилась бы.

– Станислав говорит, сам не знает, что на него нашло, – пожал плечами Лев. – Видимо, в вас есть что-то ужасающее, просто оно редко выглядывает наружу. А он у нас зоркий. Но испугался Станислав в самый последний момент. А сначала ему просто было стыдно.

Я ушам своим не поверил.

– Стыдно?!

– Понимаю, звучит не слишком-то убедительно. Но я говорю правду. Вы просто совсем не знаете Станислава. Впечатление он производит то еще. А на самом деле очень добрый, ранимый и совестливый человек, справедливо полагающий свой дар проклятием.

– Но вы сами дали ему прозвище Доктор Чума. Мне рассказывали.

– Дал. И до сих пор горжусь точностью попадания, хотя внешне Станислав похож на любое чудище, только не на Medico della Peste. [43] Но по сути своей он и есть Доктор Чума.

– «Очень добрый, ранимый и совестливый человек», – подхватил я.

– В некоторых случаях одно другому не мешает. Целительский дар бедняги Станислава проявляет себя более чем причудливым образом. Когда Станислав преисполнен любви и сострадания, он может только мучить пациента. Чем больше симпатии он испытывает к человеку, тем хуже тому приходится. Ваше счастье, что вы не красивая дама средних лет, к ним Станислав питает особую слабость, поэтому кошмары, которые терзают бедняжек в его присутствии, во сне ли, наяву ли, превосходят самые смелые представления о возможном. А для того чтобы успешно исцелить человека, Станислав должен искренне его возненавидеть. Захотеть причинить ему непереносимые страдания. И тогда все у него получится. Паралитик встанет и пойдет, умирающий отправится на танцы, все как положено, когда имеешь дело с истинным чудотворцем… Будучи от природы очень добрым человеком, наделенным к тому же даром сопереживания, б'oльшую часть своей жизни Станислав доставлял окружающим много горя. Но со временем научился искусственно вызывать у себя состояние ненависти ко всему живому. И с тех пор дела пошли как нельзя лучше – если не принимать во внимание душевные муки бедняги. Но тут уже ничего не попишешь, дар есть дар, его надо использовать, и в некоторых случаях это вопрос не нравственного выбора, но жизни и смерти.

43

Medico della Peste – Доктор Чума (буквально Доктор чумы). Традиционная венецианская маска, оставшаяся в наследство от времен эпидемий чумы, косивших Европу. Такие маски носили доктора, посещая пациентов о время эпидемии. В длинный клювообразный нос маски помещали различные ароматические масла – считалось, что они предохраняют от заражения.