Ключ к загадке
Шрифт:
– Может вам фантастический роман написать, - попытался разрядить обстановку Сергей. Он начал понимать, что перед ним сумасшедший. На всякий случай Котиков зажал в руке разводной ключ. Если безумец попытается напасть, Сергей даст достойный отпор. Рубин вздохнул.
– Теперь представь, что в рассматриваемой нами сверхцивилизации останется один-единственный представитель. Одержимый параноидальным страхом смерти, он уже уничтожил своих сородичей. Теперь, когда в непосредственной близости ему никто не может причинить вреда, он приходит к выводу, что угроза исходит от других разумных существ, пока еще не успевших достигнуть уровня развития родной ему цивилизации. И он начнет планомерно уничтожать их всеми доступными способами. Он далеко, но рано или поздно доберется
– Что ты обо всем этом думаешь?
"Что вы сумасшедший", - подумал Сергей.
– А как же соображения морали? Разве не должны достигшие высокой степени развития цивилизации становиться гуманными, не знаю, переживать за мир во всем мире?
– Сергей опять попытался перевести все в шутку.
– Сказка. Человек человеку волк - вот единственный реально работающий принцип. Пока сосуществование приносит больше выгод, чем неудобств, можно рассуждать о морали и взаимопомощи. Но когда неудобства возрастают, начинается война и лишние особи уничтожаются. Единственное, что нами движет - самосохранение. То же верно и для нашего таинственного недоброжелателя, уничтожившего весь свой народ и принявшегося за уничтожения других обитаемых планет.
– Обитаемых планет? Значит Земля не единственная?
– Конечно нет.
"А ведь он и вправду верит во всё, что рассказывает", - понял Сергей. Разговор начинал его забавлять. Рубин хоть и сумасшедший, но вроде бы не опасный.
– Но кто согласится предать свой вид? Ведь самосохранение - это в том числе сохранение собственного потомства, - спросил Сергей, заинтересовавшись фантазиями своего буйно помешанного руководителя.
– Воспроизводство потомства работает точно так же, как и любой другой механизм эволюции - пока оно предоставляет больше выгод, чем неудобств, оно сохраняется. Если хорошо поразмыслить, то формула "я живу в своих потомках" утешение для обреченного на смерть. Какую выгоду я получу от того, что мои далекие предки, умрут, сражаясь? К чему сопротивляться, если мы всё равно проиграем? Не лучше ли войти в альянс с победителем. Да, он рано или поздно уничтожит наших правнуков и праправнуков, но внуков-то мы защитим. После нас - хоть потоп, - так говорил Людовик XV и был абсолютно прав. Если отбросить пафос лицемеров-морализаторов, какое имеет значение, что стрясется на Земле после нашей смерти? Ради чего драться и сопротивляться, чтобы потом проиграть, когда можно принять условия и жить в довольстве, наслаждаться жизнью отведенные тебе шестьдесят-семьдесят-восемьдесят лет?
– ответил Рубин.
– Насколько я понимаю, вы эту сделку с дьяволом уже заключили? Продали своих правнуков и праправнуков ради внуков?
– поинтересовался Сергей.
– А теперь пытаетесь помешать мне издать статью, которая может привести к очередному прорыву в науке?
– Я предлагаю тебе примкнуть к нам. Помешать опубликовать статью проще простого. Придётся испортить тебе жизнь, создать такие условия, при которых ты рано или поздно сломаешься, сам откажешься от своей затеи. И будешь не первым и не последним.
– Зачем же вы мне всё это рассказали? Не проще было бы, ну не знаю, убить меня?
– Потому что ты мне симпатичен и я не хочу ломать тебе жизнь.
"Чокнутый. Крыша не зря ржавая", - подумал Сергей, глянув
– Знаете, Павел Григорьевич. Мне нужно подумать. Все-таки, продавать свою душу это не в карты играть. Вы идите, а я вам завтра о своем решении сообщу.
– Сергей, - Рубин пристально посмотрел в глаза своему аспиранту, - я говорил с тобой на полном серьезе, потому что не желаю тебе зла. Если ты попытаешься передать содержание нашего разговора кому-то ещё, я всё буду отрицать. Надеюсь, ты действительно подумаешь, прежде чем совершить опрометчивый шаг, и не воспримешь мои слова как бред сумасшедшего или глупую шутку.
Сказав это, Рубин и ушёл, оставив Сергея в мастерской одного.
– Ну ничего себе!
– произнёс Сергей и захохотал. Таких глупостей ему слышать ещё не приходилось. Хорошо хоть без кровопролития обошлось, этот чудик и наброситься мог.
– Но статью я всё-таки опубликую, Павел Григорьевич, чем вы там меня не пугайте, - сказал Сергей.
...
Уходя, Рубин достал свой мобильник и набрал номер.
– Алло, - в трубке низкий голос мужчины звучал жутковато.
– Скорее всего, ничего не вышло, - сообщил Рубин.
– Хоть я и пытался.
– Увольняйте, - приказал собеседник.
– Ничего, что он всё знает?
– Ничего. Кто ему поверит? А начнёт рассказывать, тем лучше - упрячем его в психушку.
– Хорошо, до свидания.
– До свидания.
Индульгенция
Гарри Пулман с сомнением посмотрел на смятый листок бумаги, протянутый ему нищим. Листок был разрисован заковыристыми знаками, происхождение которых Пулман не брался определить. Нищий, почему-то решивший, что сумеет надуть Пулмана, расхваливал свой товар, но Гарри его не слушал. Он нервничал - сделка, которую ему предстояло заключить, должна была решить судьбу его фирмы - а потому торопился. Чудовище, именуемое кризисом, лишившее работы стольких бизнесменов, подбиралось к Пулману. Заказ, который хотели сделать японцы, мог спасти фирму Гарри от банкротства. Потому бред нищего в тот момент меньше всего волновал Пулмана.
Ускорив шаг, Гарри хотел скорее покинуть метро и отвязаться от самозваного попутчика. Но тот и не думал сдаваться.
– Добрый мистер, этот пергамент - древняя и дорогая вещь, он достался мне от бабушки, а она в таких делах знала толк. Умная женщина была, никогда бы не расстался с этим, если бы не нужда, - заглатывая окончания, тараторил нищий.
– Документ-то средневековый, в любом музее за него заплатят круглую сумму, но им нужно время, чтобы убедиться в подлинности бумаги, а мне ну очень нужны деньги.
Поднявшись по эскалатору, Гарри, стараясь не обращать внимания на нищего, пошел еще быстрее.
– Мистер, я вижу, вы человек, который знает толк в делах. Мое предложение гарантирует вам верную прибыль, - не унимался нищий.
– Скажу вам по секрету, только лишь потому, что вы мне приглянулись - это не простой документ.
Гарри вышел на тротуар и твердым шагом направился к пятнадцати этажному зданию, в котором располагался его офис. Нищий неотступно следовал за ним.
– Этот древний текст - индульгенция, - нищий сравнялся с Пулманом и произнес эти слова на пределе слышимости. Нервно оглянувшись, как бы проверяя, не подслушивает ли их кто, нищий продолжил.
– Купив ее, вы приобретаете прощение ваших грехов.
Гарри усмехнулся. Редко когда нищие бывали такими настойчивыми. И никто из них не выдумывал увлекательных историй, ради того, чтобы получить долларовую бумажку. Чаще всего они жаловались на горемычную судьбу.
– Хочешь сказать, - Гарри решил снизойти до нищего, - эта бумажка своего рода билет в рай?
– как и всякий практичный человек, Пулман был атеистом и прагматиком, его не интересовали проповеди священнослужителей, он предпочитал земные блага сомнительным благам небесным. Но как всякий практичный человек, по выходным ходил в церковь - на всякий случай, а то мало ли чего окажется.