Ключ от октября

Чернышова Алиса

Это не значит, конечно, что авторы историй про маньяков должны срочно идти убивать, а автор романтических новелл прямо сейчас обязан полюбить. Всё не настолько… буквально. Однако, чтобы эмоции ощущались достоверными, чтобы они достигали сердец читателей, ты сам должен их испытать. Секрет прост, он касается не только писательства, но и жизни в целом: ты не сможешь объяснить то, чего не понял сам, не сможешь подарить то, чего у тебя самого нет.

Если хочешь, чтобы персонаж получился живым, натяни на себя его шкуру, почувствуй, как в тебе течёт его кровь,

примерь его сапоги… Эдакое контролируемое раздвоение личности, маленькое почти-безумие (очень надеюсь, что всё же “почти”).

А ещё, чтобы разбудить нечто в читателе, автор для начала должен что-то преодолеть, сломать, разрушить и заново построить в себе самом. Иногда это мелочь, иногда… вот совсем не мелочь. Но принцип сохраняется.

И я знаю, что Иво всегда был против того, чтобы я наведывался в пустующий и медленно ветшающий бабушкин дом. Я и сам бы, может, предпочёл без этого обойтись! Но мой психоаналитик прав, и все известные мне книги по психологии ему в этом подпевают: чтобы поставить точку в травмирующих событиях нашего детства, зачастую нам надо вернуться к началу и посмотреть на место, где всё произошло, новыми глазами.

Возможно, чтобы суметь наконец-то написать о ключе октября, мне нужно наконец-то снова его увидеть…

Нет, я не спятил. Пока ещё.

Надеюсь.

Но всё же! Речь идёт, конечно, не о мистическом ключе, способном исцелить от морока и один день в году открывающем дверь в пространство фей, ключе, который хотел заполучить Тисовый Принц. Всё более тривиально — это всего лишь железный ключ от старого комода, из тех, которые делались с петелькой на навершии, чтобы можно было носить на шее. Ключом-от-октября его сделало бабушкино неуёмное воображение, помноженное на моё такое же.

Потому что это, очевидно, наследственная штука… Мама получилась нормальная, а мне вот тоже передалось.

Так уж повезло.

Или нет.

Тут вопрос вкуса и взгляда на вещи.

Но, оглядываясь назад, это должно быть всего лишь разумно: я всегда пишу первые и финальные слова книги, потому что любая хорошая книга, как и типичная человеческая жизнь — это замкнувшийся круг.

Чтобы дойти до конца, мне, как и герою, нужно вернуться к началу; чтобы ко мне пришли верные слова, круг надо замкнуть.

Я должен сам убедиться, что этот ключ — всего лишь ржавый кусок железа… Ну и заодно посмотреть в глаза своему прошлому. Такая вот мелочь!

Вздохнув, я решительно поднялся из-за стола и кивнул своему приятелю-дереву.

Ради такого, думаю, наш распорядок можно и нарушить… Да и я, в любом случае, вернусь к ужину. Я что, дурак — от тыквенного пирога отказываться? У Иво он получается просто дивно!

?

2.2

?

И естественно, какое-то время я блуждал, как дурак.

Просто потому что таково мистическое свойство этого места: ты перепутаешь поворот, даже если смотришь прямо на него. Серьёзно, это какой-то феномен!..

...То есть, для ясности: я прекрасно отдаю себе отчёт, что имя этому феномену — рассеянность вперемешку с топографическим кретинизмом. Мою поразительную способность заблудиться где угодно воспевают в легендах все близкие и не очень друзья, а Иво вообще считает тот факт, что я в детстве не сгинул в лесу, загадкой природы (и, как по мне, во многом эта загадка является именно заслугой)...

…Но это всё же поразительно. Я плутаю тут каждый раз! Я даже, поржав с самого себя, трижды прокрутился через правое плечо, пробормотав “Отпусти, Лесной Царь, дай пройти”.

Помогло.

Вот что детские установки с подсознанием делают! Именно в этом — то бишь, в активации необходимых резервов сознания и концентрации — заключается настоящая сила заговоров. Проверено!

В любом случае, с третьей попытки я всё же преодолел те жалкие полкилометра, что отделяли меня от относительно цивилизованного мира — то бишь, от городка, где прошло моё детство.

Стоило мне миновать часовенку на границе, как мобильный отчаянно завибрировал. И кому там неймётся?

Хотя, мне следовало догадаться.

На этом свете есть не так уж и много людей, которые могут возжелать прямого общения со мной, пока я в отпуске. И первый из них сейчас выбирает для нас лучшие тыквы, а вторая…

— Эй! — крикнула в трубку Бри, — Где тебя носит, Подменыш? До тебя не дозвониться!

Я только вздохнул.

Бри такая Бри.

— Во-первых, не называй меня так, будь добра. Сколько раз повторять? Это самое дурацкое, что могли придумать мои особо креативные фанаты! Во-вторых, я точно там же, где был год назад. И два года. Удивительно, правда? И да, там всё так же паршиво ловит связь. Стабильность — наше всё!

— Во-первых, прозвище и близко не самое дурацкое. Поверь человеку, который разбирается в том, на что способны “особо креативные фанаты”. И, если что, Подменыш — отличный никнейм для тебя, тебе идёт по всем статьям, верь мамочке!

— …Ты младше меня на три года.

— Всё равно — верь мамочке! Потому что психологически я старше тебя, и намного.

— С чего ты взяла?

— Пф! Элементарно, салага. Ты гений, не вопрос! Но очень узконаправленный. И, уж прости, понятия не имеешь, как работает реальный мир. Твой мир фей — это что-то, не вопрос! Детализация, глубина, психология и мифология… Мамочка облизывается. Но, парень, давай честно: ты и сам в этом мире фей буквально живёшь…

...Возможно…

— …И это стрёмно, как на мой вкус! Серьёзно, я бы так не хотела. Книги должны оставаться просто книгами. Это работа, и ничего больше! И должно быть что-то, кроме. Вот правда. Поверь дипломированному психологу. Это опасно — настолько погружаться в искусство. Никакая психика не выдержит.

— …Очень смешно, Бри! Вокруг меня всё ещё не бегают толпами феи. Фей всё ещё не существует! И я помню об этом, представь. Но книги — это никогда не “просто”. Это не может быть — “просто”. Книги — это…