Ключ от октября
Шрифт:
Иво понимающе кивнул.
— Не то чтобы этот вопрос касался только современности, на самом деле. Раньше он, возможно, был иным по форме, но по сути звучал точно так же.
— Например?
— Например, писать для государства или не писать… Или писать, рискуя всем, включая свою голову?.. Ну, или там — писать про лордов или про бедняков, а если про лордов, то про каких именно? И стоит ли брать заказы, если знаешь, что заказчик извратит твою идею до неузнаваемости? И насколько прислушиваться к моде — ты ведь не думаешь, правда, что модные веянья
— Бр-р. Ладно, тут ты прав. И лично я, рассуждая вот тут о прекрасном, совсем не уверен, что в аналогичных обстоятельствах даже на смертном одре у меня хватило бы смелости написать своё “Каждый умирает в одиночку”.
— Понятное дело, я прав! Искусство на то и искусство, чтобы танцевать на булавочной головке между ожиданиями толпы, жаждой признания, творчеством ради творчества, запретами, границами сознаний и попыткой изменить мир к лучшему… А смелости у тебя хватило бы.
— Ты всегда слишком меня переоценивал. Но ладно, продолжай, иногда необоснованные похвалы слушать всё равно приятно, а правильный ответ всегда звучит как “Не попробуешь, не узнаешь”. И я просто надеюсь, что на моём веку пробовать не придётся; или скорее — эгоистично надеюсь, что придётся не мне. А по поводу булавочной головки… Тут в точку. И самое плохое, что, в какую бы сторону ты ни упал, всё не дело.
Я открыл окно, впуская пряный запах пожелтевшей листвы.
— Художник должен быть голодным, — сказал я с лёгкой иронией, — но откуда взяться у слишком голодного художника времени на работу и возможности полноценно собирать материал? И нет, понятно, что если вдохновение вцепилось тебе в глотку, оно не отпустит…
— Как гончие Дикой Охоты, — промурлыкал Иво.
— … как гончие Дикой Охоты, — ухмыльнулся я. — Но человеку надо что-то жрать. Тут биология неумолима, никакая возвышенность не поможет.
— Ну, я слыхал, некоторые восточные просветлённые…
— Ты опять читал всякие эзотерические бредни?
Иво широко ухмыльнулся.
— Я, может, тоже хочу верить.
Как будто я не знаю, что это чудовище верит только в себя!
— Только не практикуй инедию, пожалуйста, — попросил я. — Остальное я могу пережить, пожалуй, но не это… Так вот, художник должен быть голодным — но он должен что-то есть, должен быть самобытным — но при этом должен уметь донести своё творчество до тех, для кого он творит, должен быть оторван от реальности — и должен быть зеркалом этой реальности, неся разумное, доброе и вечное. Что бы каждый конкретный человек этим самым добрым и вечным ни считал…
— Как-то многовато долгов на одного бедного художника.
— Вот и я о том же. Причём всех кредиторов удовлетворить нереально, кого-нибудь всё равно выбесишь… Слушай, ты там не заблудился? Как-то мы долго едем.
— Ты просто всё никак не запомнишь дорогу.
— Это потому что кое-кого угораздило поселиться в такой глуши, куда даже грибники не забредают!
— Никакая это не глушь, там просто хитрая раазвилка.
И это правда, кстати.
Когда
— Ты мне голову не морочь, — сказал Иво, — если ты на меня за Джеколсона не злишься, то почему наработки по новой книге не показываешь?
— Секрет, — протянул я.
— Эй! Я — твой агент!
— Самоназначенный, смею заметить.
Иво демонстративно надулся.
— А ещё я твой друг!
Я вздохнул.
— Вообще, технически ты тоже — самоназначенный. Но я не против, хорошо получилось. А насчёт книги… Книга просто вроде как подарок.
— Оу. Могу я спросить, кому?
— Тебе, естественно.
— Теперь мне вдвойне интересно! Анонсы? Подсказки?
— Ну, разве что немного. Во-первых, эта книга будет называться “Ключ от октября”. Она откроет большую арку с фэнтези, мистикой, хоррором и даже элементами романтики. А ещё — тебе понравится! — введёт в игру нового Лорда Фей.
— О! — Иво прищурился. — Да, ты прав, я всегда в восторге от того, как ты описываешь лордов Туатта Де Даннан. Любопытно… Это будет Король Ольхи?
— Нет, не сам Король. Прозвучит тупо, но ты знаешь, как у меня работает этот процесс — и нет, Ольховый Король не хочет, чтобы я про него писал… Но книга будет про одного из его сыновей.
— Хм. И как же его будут звать?
— А нет, конец спойлерам! Прочтёшь и узнаешь.
— Ты суров.
Я только отмахнулся.
— Слушай, мы точно-точно не заблудились?
— Нет. Смотри! Уже на месте!
Я вздохнул.
И правда, очередной ничем не примечательный поворот всё же вывел нас на подъездную дорожку.
— Как почтальоны вообще находят твой дом?
— Наша почта вездесуща, — заявил мой друг, — для неё нет преград, она достанет тебя везде. И вообще, кончай жаловаться! Ты любишь мой лесной дом, признай!
Я на это только плечами пожал, потому что какой смысл озвучивать что-то настолько очевидное?
Да, лесной дом — моё любимое местечко, было и будет.
Он стоит как будто неподалёку от городка — но так, что не слышно вездесущих колоколов, и от соседних домов он отделён ручьём, неглубоким оврагом и лесом… У входа в дом растёт большое дерево, старое, покрытое пушистым мхом, с огромной ветвистой кроной и толстенным стволом. Я всегда с ним здороваюсь, потому что — привет, старый друг?
Обрамлённый ветвями этого дерева, вид на горы, лес и город, который открывается с моего балкона, приобретает всегда какой-то… совершенно мистический оттенок.
Мне нигде не пишется так же легко, как здесь.
Творить здесь — как будто дышать, естественно и легко.
И, наверное, немного больно, как любое возвращение в край твоего детства...
И да, это идеальное место для того, чтобы работать над “Ключом октября”.
2.1