Ключ Вечности
Шрифт:
— Пойдем Хелли покажем твою работу народу? — ее рыдания вовсе не то, что хотелось слушать. Да и хотелось, узнать реакцию Фрая. Надо задобрить его, потому как уже следующим утром, Мотылек совершит свое второе убийство. И даже если Фрай отчаянно не хочет этого, я должна продолжать игру. Не могу не признавать того факта, что, будучи эмоционально привязанной к Фраю, я совсем не могла определить одну вещь…. Его желание запретить мне эту игру связано с тем, что он просто хотел огородить меня от ужаса, как и раньше или же он Мотылек и ему на руку заставить меня, принять поражение?
Настоящей мне, было плевать на реакцию остальных. И если подсознательные функции еще оставались, скоро и их вытеснит «Пробуждение». Луций не сказал мне этого, но я поняла это и так. Я многого еще не понимала, мне необходимо было срочно увидится с Луцием. Фактически мне было известно вот что, мое сознание, наполовину человеческое, то
Дитрих читал газету, уединившись в кресле ближе всего расположенном к лестнице. Ролло в это время плавал в бассейне, а Эдриан как всегда за своей чудо техникой. Начала волноваться, где ходит Фрай?!
— И только не говори мне Хелли, что эта трусиха боялась, что мне не понравится? — его язвительный голос я услышала позади себя. Он стоял, опершись на арку, видимо он выходил из столовой, потому что в руке держал яблоко.
— Замолчи! Я вовсе и не ждала, что тебе понравится! — эта его улыбочка зловредная и в тоже время мягкая. И тон, которым он произносил свои шутки, может мне хоть раз обидеться? Хелли смеясь и пожимая плечами, удалилась к Эдриану и Дитриху, которые в очередной раз лицезрели нас как концерт по заказу.
— Неужели? — он оказался рядом быстрее чем я успела возразить. Прижав к себе, он прошептал еще более нахальным голосом:
— Твоя красота осталась бы для меня неизменной, но сейчас ты сияешь Джульетт….
– почему ему всегда удавалось так меня пленять? Я вообще кто? Эдриан, прав, какой я к черту «Бог Смерти»? Вероятно расставание с ним будет более болезненным, чем я себе представляла….
Самой адекватной реакцией была Дитриха, он похвалил Хелли, радостно поцеловал меня в щеку и заткнул рот Эдриану, который уже хотел отпустить ряд колкостей в адрес Хелли и меня. После обеда я увидела, что Дитрих спускается в гостиную с тем самым футляром, с которым он был в поезде в нашу первую встречу. Ролло вернулся из бассейна и чуть не сбил меня с ног, пытаясь выразить хоть как-то свою радость. Интересно, неужели он и правду чувствует это? Я вызываю радость?
— На чем играет Дитрих? Фрай говорил, что ты и Хелли играете на скрипке, Ролло я уже слышала…. — Эдриан который выпустил ноутбук, сидел на диване, а Хелли наслаждалась возможностью полежать у него на руках. Фрай с Ролло одинаково по-турецки сидела на полу, а я, завернувшись в плед, села подальше от Фрая, в кресло.
— Сейчас ты все увидишь сама….
– тон Эдриана по отношению ко мне теперь был теплым, почти заботливым. Не таким заботливым как голос Фрая, когда мы наедине. В тоне Эдриана помимо этой немой нежности, читалась дворянская сдержанность и рассудительность свойственная одному Эдриану. Это мне нравилось. Фрай сумел выстроить отношения в своем «кругу доверия», идеально — больше чем друзья, но меньше чем любящие. И я увидела это. Ролло считал Фрая не просто другом, он относился к нему как к старшему брату. Тоже можно было сказать об отношениях Дитриха и Фрая с Эдрианом. Каждый из них в чем-то доминировал, но не подавлял друг друга, а наоборот помогал. И кончено же, удивительным было отношение Хелли к ним всем, она вроде бы, воспринимала их, как братьев, и они ее воспитывали как младшую сестренку. Но иногда она вела себя так, будто, она имеет на них некое большее право. В лучшем случае ее поведение принималось без слов, в худшем принималось за шутку. Этакая большая дружная семья.
Дитриха просто окутывал аромат красоты и покоя. Наверное, Дитриха можно было назвать совершенным произведением искусства, если бы люди вообще могли быть искусством. В его внешности и в его лице не было недостатков. Но на его идеальную внешность, накладывался идеальный характер и идеальные мировоззренческие принципы. Не исключением была и его музыка, она была идеальным стимулом воображения. Ничего подобного мне не доводилось слышать, потому, как Дитрих достал из футляра длинную, тонкую, из белого дерева флейту. Звуки сливались в мелодию очень плавно. Невероятно волшебные, мое воображение будто в сказке, а звуки из флейты Дитриха — это будто волшебная пыль, которая и создает волшебный мир моего воображения. Таким был Дитрих Фантенблоу — дворянин, флейтист, будущий финансист, красавец, и просто человек с высокоморальными принципами, с мягким и заботливым характером. Принц из сказки, которой никогда не существовало. Принц, печаль которого, наверное, смогла увидеть только я, будучи специалистом по чтению эмоций — Дитриха поражало поведение его настоящего старшего брата…. Тирана и негласного властителя Империи — Алексиса Фантенблоу,
Вечер прошел на ура — после усыпляющей, волшебной игры Дитриха, мы смотрели кино до поздней ночи. После чего, Фрай проводил меня практически до кровати. Его взволнованное и раскрашенное радостью любви лицо, стало лучшим подарком на ночь. Мне не снились кошмары, я даже не видела сон про мотылька и его второй холст. Ну и ладно, однажды увидев один сон, я уже никогда не забуду его. Так что не стоит волноваться. Может мне, и правду удалось заснуть в абсолютно черной пустоте, не было ни одной картинки, ни одного сна. Мне потребовалось намного больше времени, чтобы осознать одну простую вещь…. Я давно перестала спать по-настоящему. С того момента как начала замечать изменения не подвластные людям, мое тело умирало, сознание менялось. Я и правда, не сплю вообще. Открыв этот факт чисто случайно, я конечно же прибывала в состоянии шока на утро. Думая, что ложусь спать, я всего лишь погружалась в просмотр снов, но не в сам собственный сон. Значит, сам процесс моего сна есть дар? Дар, которым я пользуюсь каждый раз, когда думаю что ложусь спать…. В поисках себя самой я потеряла в темноте дорогу, по которой шла. Мои глаза привыкли к ночной тьме, нет, они были такими изначально. Дороги в темноте ее и вовсе не существовало, как и света в конце этой дороги в принципе.
Открыв глаза с утра пораньше, я решила полежать еще какое-то время. Кости пронизывало острой режущей болью, как будто их распиливали бензопилой. Боль во внутренностях слегка поутихла, отступая на задний план. Я сама внушила себе, что не чувствую боли. Это не совсем правда, такую зверскую боль, которая отзывалась внутри меня, невозможно было не ощущать. Скажем так: реакция от моей боли, мне передается лишь наполовину. Но и этой половины достаточно, чтобы сломить волю обычного человека. Я не обычная, но рисковать не стоит — руки потянулись за микстурой. Понемногу боль отпускала. Зазвонил телефон:
— Мисс Джульетт…. Простите, что беспокою в столь ранний час….
— Капитан, неужто у вас что-то случилось? Прощу вас, так и быть, только если скажете что труп еще в воде…
— Нет, нет, что вы, мы ничего не трогали, как вы и просили в первый раз….
– бедный он испугался. Испугался того факта, что я знала о трупе в воде. Обо мне ходят разные слухи, сомневаюсь, что до него дошли утверждения, что я владею даром предвиденья. Поэтому его реакция держится на страхе. В его бредовых фантазиях — убийца либо я сама, либо я настолько умна, что просчитываю каждый ход. Что почти, правда. Меня можно назвать косвенным убийцей, применимо конкретно к этим преступлениям. Ведь я заранее, во сне знаю, кого и как убьют, но тем нее менее не предпринимаю не единой попытки спасти «утопающего». Значит, я могу считаться соучастником преступлений Мотылька. А насчет второго: наша игра не настоящие шахматы, в которых важно просчитать каждый следующий ход противника…. В нашей игре важнее просчитать собственный ход, чтобы выстроить дорожку правильных ходов, которые приведут к поставленной цели. Однако игра должна быть честной, и при этом нельзя совершить ни одной ошибки, иначе все будет бессмысленно. С этой мыслью, я собралась и сообщила дворецкому, что сказать Фраю и куда я ушла. Пришло время ответного хода…. Только кто совершает этот ход, я уже запуталась…. Черные и белые фигуры смешались в нашей игре. И кажется, сейчас мы оба с Мотыльком играем фигурами одного цвета — цвета крови.
Капитан Снез был крайне осмотрительным, что прислал за мной машину. Меня привезли к реке, она протекала через весь город. На пересечении двух улиц, был построен каменный мост. Под мостом естественно и нашли труп. Мотылек выбрал удачное место, пространство под мостом было заметно лишь с одной точки обзора на этих двух улицах. Около магазина мистера Утормена. Он продавал рыболовные снасти и прочую ерунду для рыбалки. Мистер Утормен пришел к магазину раньше, и когда открывал витрину, наверняка увидел что-то в реке под мостом. Река была ограждена маленькими барьером из железных прутьев. Вниз под мост была протоптана узкая дорога. Чтобы окончательно размять свои кости, я перепрыгнула через барьер, и приземлилась уже внизу на гальке. Не высоко метра три, но мне думалось, что даже такой обычный прыжок дастся мне тяжелее, из-за болезни. Если медленную смерть вообще можно назвать болезнью. Но, нет, прыжок дался мне крайне легко, в воздухе я была как рыба в воде. Стоит увеличить ежедневную физическую нагрузку. Капитан разговаривал с помощником, патологоанатом стоял в сторонке, дожидаясь распоряжения начать работать. Весь его облик говорил две вещи — он, как и все люди его профессии, не приемлет общество людей, и сейчас ему хотелось убедиться в том, что ему действительно достанется интересный экземпляр.