Ключ
Шрифт:
Вадимир прошёл вперёд, вдоль всего стола к дальнему его концу и уселся там, привалившись спиной к стене и положив одну ногу на лавку. Его солдаты расположились рядом.
— Кланы, ваше святейшество — наш форпост на границах. В том числе и на границе с Белгром. — Его ухмылка заслуживала эпитета «гнусная». — Нет. Нам не нужны неприятности с ктранами.
Рокти, вполне удовлетворённая, обернулась к монаху. С минуту они прожигали друг друга взглядами. Наконец, монах стиснул кулаки и процедил сквозь зубы:
— Великолепно! Я арестую этого человека сам!
Ещё не стих последний звук последнего
Ласково улыбнувшись, Рокти обнажила клинок. Сталь зашипела, выползая из ножен. Не испытывая желаемой уверенности, я ещё разок подумал о ноже и подхватил со стола широкое деревянное блюдо для хлеба. Ближайший человек из свиты монаха подкинул посох, тот преломился, взлетев, и уже в следующее мгновение в руках у него оказались два коротких меча. Чёрные рясы — кто с посохом, кто с мечами — принялись сжимать полукруг, загоняя нас к стене.
Дальше события развивались молниеносно. Раздался короткий вскрик. Двое чёрных рухнули замертво, третий, опустившись на колени, вынимал из плеча миниатюрный метательный нож. Девочка уже держала в каждой руке веер новых стальных осколков. Не издав ни звука, желтоглазый перелетел через перила лестницы, упал сверху на двоих сразу. Огромный двуручный меч воина вылетел из ножен и помчался навстречу паре коротких мечей. Звонко запев, искрясь и сверкая, встретилась со сталью сталь. Началась схватка. Вспыхивали клинки, напирали люди. Понимая, что добрая сталь легко рассечёт мой импровизированный щит, я спешил нападать, раздавая удары направо и налево. Мельком я видел остальных. Рокти, схватившаяся с целой сворой. Девочка и воин, прикрывающие друг друга. Вадимир, раздобывший себе кружку пенного пива, и монах, скромно отступивший в сторонку.
Убить меня можно было раз двадцать. И тем не менее мне удалось свалить на пол троих и дезориентировать четвёртого — получив удар в ухо, он ушёл, пошатываясь, в сторону. Чёрные напирали массой, рядом со мной не сверкал ни один клинок, и только посохи больно били по ногам, когда я не успевал подпрыгнуть или увернуться. Они явно хотели взять меня живым, и они явно выигрывали. Рокти была загнана в угол, девочку и воина теснили к выходу. Меня отрезали от остальных. Пробиваясь на выручку к Рокти, я не заметил, как меня обошли сзади. Резкая боль в затылке, и я плавно опустился на пол. Чьи-то руки подхватили меня, и я скользнул в забытьё.
Мне снилось, будто я лежу в огромном зале и смотрю на потолок, уходящий в поднебесье. Надо мной склонилось заросшее бородой лицо, блестели тёмные пытливые глаза. Я вскинул руку, отогнать видение, оно мешало мне созерцать затейливую резьбу на этом бесконечно высоком потолке. Видение с громким стуком скатилось на пол.
— О-о-ой! — послышалось протяжно
Я резко сел. Ну, конечно, это был не сон! На полу сидел крошечный, с ног до головы густо заросший человечек в красном бархатном камзоле и колпачке. Он был обижен и возмущён.
— Лю-у-уди! — протянул он с ноткой презрения в голосе. — Вот так всегда! Вот так вечно! — И вдруг с яростной обидой: — Нет! Никогда больше! Ни за что! Пусть приходят, пусть просят, я буду глух! С меня довольно!
— Извините, что? — спросил я озадаченно. Мне никак не удавалось вспомнить, чем же закончилась схватка в таверне. Голова ныла, я провёл рукой, ощупывая затылок, и пальцы пребольно ткнулись в огромную шишку.
— Не извиняю! Какая наглость! Я пытаюсь привести его в чувство, а он лезет на меня с кулаками! — Я перестал обращать внимание на стенания человечка и огляделся.
Библиотека. Самая большая библиотека, какую я когда-либо видел. Высокие, под самый потолок, стеллажи вдоль стен, столы не меньше бильярдных, глубокие кресла в кожаной обивке, груды писчей бумаги и пергамента на полу. Я же покоился на единственном здесь диване.
— Это я где? И кто вы такой? — спросил я коротышку.
Тот живо перестал бормотать, вскочил с пола и, усевшись в кресло, принялся выполнять целый ряд непонятных мне действий. Вытащив из кармана очки, он тщательно протёр их кружевным платочком, затем, предварительно водрузив на нос очки, сложил руки на коленях и начал:
— Имя моё Аланджир ти Онанья Оролик, из рода Онанья. Род мой один из самых древних и уважаемых. Основатель оного, Аланджир, долгие годы плавал с норманнами, пока не осел в достославной Англии, в Гастингс-холл. В молодые годы он покрыл себя боевой славой и увековечил домовых в мифах и легендах викингов, а к старости — домовничал в замке да растил детишек. Кровь отважного Аланджира не раз вскипала и в жилах его потомков. История моих предков несёт в себе немало героических моментов. Стоит вспомнить имена…
— Стоп! — довольно грубо перебил я его. — Я не просил вас рассказывать обо всём вашем семействе! Я спрашивал, кто вы и что это за место! — Человечек разочарованно вздохнул, снял и спрятал очки.
— Я домовой, молодой человек, смотритель библиотеки, хранитель Цитадели. Можете звать меня Рол.
— Домовой? — Мой вопрос, казалось, снова разозлил его.
— Ну вот! Старая история! Сейчас он начнёт тереть глаза или чертить в воздухе всякие глупые знаки!
Я слегка обиделся.
— Отчего же? Я просто удивился. Дело в том, что я в своей жизни не очень-то часто имел дело с домовыми.
— Заметно!
Домовой глядел хмуро и дул губы. Я попробовал снова.
— Я очень перед вами извиняюсь за то, что так грубо вас перебил. Поймите, я совершенно не представляю, где находится эта Цитадель и как я сюда попал.
— Цитадель расположена у границы, на территории королевства Белгр. А вас принесли сюда чёрные и оставили лежать. Я всегда прячусь, когда они приходят. Чёрные плохо относятся к домовым и, как они выражаются, «всякой нечисти». Сначала я думал, ты — один из них, а потом смотрю, одёжкой не вышел, да и вообще… — Взгляд его был полон скепсиса. — Тогда я решил привести тебя в чувство, а ты полез драться. — Обвиняющий перст домового ткнул меня в живот.