Ключ
Шрифт:
Главнокомандующий велел присмотреться к мальцу, и она глядела послушно, гадая, на что ему сдался этот выросший на улицах дичок, не знающий ни человеческого обращения, ни человеческой речи.
— Ну как? — спросил Марк с порога. Шагнул, заполнив собой всё пространство, и сел напротив. Главнокомандующий был совершенно измотан. У него опять заболел висок. Пальцы уже не тёрли — давили, будто пытаясь расплющить боль.
— Обычный ребёнок. Сообразителен. Очень зол.
— Зол, говоришь? — Марк усмехнулся. Пальцем
Парнишка-грум встал, сразу очутившись рядом. А Рато спрыгнул со стула и проковылял, сутулясь.
— Ходит? — спросил Марк, за пояс штанов подтянув пацана ближе, проведя ладонью по колючему ёжику. Тот глядел исподлобья. Рокти подумала, что ещё утром у него, должно быть, были длинные волосы.
— Ходит, — подтвердил грум, глядя прямо на Марка. — Не по лестницам только. Пролёты вниз перепрыгивает. Аж дух захватывает, как ловко.
— Хорошо, — одобрил Марк, — ты его теперь ещё сидеть научи по-человечески. — И кивком отпустил грума.
Тот сел обратно на лавку. Главнокомандующий посадил Рато к себе на колено, принялся покачивать, как качают, играя в лошадку, совсем маленьких детей. Ребёнок сидел спокойно, не понимая смысла игры.
— Рокти. — Марк едва не впервые назвал её по имени. — Вы, ктраны, умеете, я знаю.
Она изогнула бровь, посмотрела вопросительно..
— Мне нужно знать, кто этот малыш… и не выдаёт ли он себя за другого.
Она послушно взяла ребёнка за руки. Мальчик глядел внимательно и бездумно. Взгляд его был совершенно пуст, и даже серо-стальные искорки бесследно исчезли из тёмно-синих глаз.
«Кто этот малыш, и не выдаёт ли он себя за другого»…
Она глядела и видела лишь его — полудикого зверька, почти утратившего человеческую суть. Никого больше. В последний раз сжав детские пальцы, она пожалела вдруг, что не может спросить его прямо: «Кто ты?» — и по ответу угадать правду.
— Это ребёнок, — ответила она, испытывая странные ощущения уже виденного раз. — Обыкновенный человеческий ребёнок. — Иголочкой кольнуло воспоминание, и пальцы невольно потянулись к виску. — Обыкновенный человеческий ребёнок, — повторила она, глядя на мальчишку и видя перед собой маленькую девочку, на поверку оказавшуюся взрослым ктраном.
Но Рато был человеком, и тут не могло быть никакой ошибки.
— Хорошо. — Марк хлопнул рукой по столу, поднимаясь. — Ведь я уж испугался, было… — на губах его впервые за день блуждала улыбка. — Пойдём, Первый.
Малыш крепко обхватил его руками и ногами, положил голову на плечо. В его синих глазах играла насмешка.
В шахматной комнате готовился тайный совет первых лиц государства. Четыре полукресла, по числу приглашённых, стояли у мраморного столика с игровым полем на нём. Пятое поверенный короля держал на весу, не решаясь пристроить рядом.
— По левую руку от Ллерия или
Отойдя на пару шагов, Изот склонил голову набок.
Каждое из четырёх полукресел скромно стояло у своей кромки игрового стола, и лишь пятое приковывало к себе взгляд.
— К чёрту, — выругался личный секретарь его величества и, развернув боком, задёрнул кресло тяжёлыми тёмными шторами.
Свет свечей в канделябрах, казалось, стал ярче, бликами заиграв на чёрном мраморном полу, а комната пришла, наконец, в полную гармонию с чаяниями Изота.
— Великолепно, — прошептал он, потирая руки, и приоткрыл дверь.
За исключением пары гвардейцев на карауле, коридор был пуст. Прислушавшись, не раздастся ли где тяжёлая поступь гвардейских сапог, Изот поспешил покинуть комнату. Каблуки его туфель звонко зацокали по коридору, и, отойдя немного, он воровато оглянулся и снял их, после чего с поспешностью, не свойственной ни возрасту, ни чину, во все лопатки припустил к своим покоям.
Ведьма спала. Оборванная виноградная кисть, пустая чаша и кубок на подносе рядом с постелью свидетельствовали о недюжинном аппетите, а служанка, в отчаянии заламывавшая руки над приготовленным платьем, — о крепком сне. Изот выставил её за дверь, перевернул уткнувшуюся в подушку ведьму, замер на минуту, любуясь идеальным овалом лица, волной густых чёрных волос, алебастровой кожей закинутых за голову рук, и, решившись наконец, размахнулся.
Звон пощёчины оглушил его самого, и потому он не успел упредить ответ вскочившей на постели ведьмы.
— Извините, у меня нет времени, — сказал он тихо, чувствуя, как пылает щека и отчего-то горят уши.
Спросонья она смотрела не понимая, бешеным взглядом, чёрным, как агат. Жарким пятном расплывался по щеке румянец. На второй рубчиком отпечатался бельевой шов.
— Совет, — пояснил он, сглотнув улыбку. — А вы ещё не одеты.
— Никогда больше… не делай так, — прошептала она угрожающе и вскочила с кровати. — Сколько у меня времени?
Она завязала пояс халата и стояла теперь у окна, щурясь на заходящее солнце, расчёсывая волосы наконец-то принесённой щёткой.
— Боюсь, времени у нас уже не осталось, — ответил он, любуясь силуэтом, просвечивающим сквозь полупрозрачную ткань.
— Нет? — удивлённо повернулась она, заметила его взгляд и, нахмурившись, поспешила отойти от окна, от солнечных лучей, обнажавших изгибы её тела. — Предлагаете мне идти на совет так?
— Э… ваше присутствие будет… неявным. — Не дав опомниться, он схватил её за руку, протащил через всю спальню и втолкнул в нишу у камина. — Вообще-то мы и так уже опаздываем, потому я попросил бы вас поторопиться.