Ключ
Шрифт:
Теперь я поняла, что так заинтересовало пассажиров.
Одна из стен кафе была полностью стеклянной, и перед посетителями открывалась поистине впечатляющая картина. Далеко впереди над склонами желтых холмов возвышались черные руины крупного города. Тонкие, стройные здания устремлялись к небесам, и те, что не были обломаны, уходили в облака, прошивая их насквозь.
Город шипов, спиц и игл был мертв, и обломки его укрывала сиреневая, рассветная дымка, скользившая с холмов подобно шали с плеч молодой, беззаботной эльфийки, что кружилась в одном ей известном танце. Трубы, высотки, мосты, арки — в голове не укладывалось, что раньше здесь могла кипеть жизнь.
Самым удивительным и непонятным сооружением среди нагромождения осколков судьбы целого народа была витиеватая, состоящая из двух черных лент, вышка, расположенная на дальнем холме. Сигнальный маячок, мигавший в молочно-белом море облаков, обозначал невидимую в небе вершину башни.
— Что это? — спросила я стоявшего рядом Арельсара.
— Модель ДНК, — пояснил он. — И, по совместительству, телевизионная башня. До войны это был город ученых — Ара-даж. Когда старую башню решили демонтировать, студенты местных университетов устроили конкурс на лучший проект. Как видишь, биологи победили.
— Ты учился здесь?
— Я родился здесь.
Я, в замешательстве, обернулась. Арельсар равнодушно разглядывал черневшие вдали руины, чего нельзя было сказать об Элладор и Рассаларе, замерших чуть поодаль. Молодые кевты смотрели на город, широко распахнув глаза, будто пытались впитать всю тьму, что поселилась среди развалин. Справа от них, за зданием кафе, остановился военный внедорожник, и эльфы, о чем-то переговариваясь, прохаживались у машины. Эта картина навсегда врезалась в мою память: двое молодых кевтов стоят рука об руку на фоне руин своей потерянной родины, а рядом с ними играют оружием, будто издеваясь, победители.
— Эл!
Кевтиянка обернулась.
— Как дорога? — спросила я, подходя к ней.
Она сморгнула, будто отгоняя наваждение.
— Утомляет, — ответил за неё Рассалар, кивнув в сторону эльфов. — А ты…
— Так странно, — перебила его Элладор, как завороженная вытягивая вперед руку и касаясь пальцами стекла. — Я никак не могу поверить, что это — наша родина, наша земля. Она… молчит… Будто мать не узнает своё дитя, или само дитя ничего не чувствует.
— Ты родилась на Прэне, — произнесла я, поворачиваясь спиной к руинам.
Элладор покачала головой.
— Все кевты появились здесь, — она грустно улыбнулась. — По легенде, два великих древних бога, рожденные от одного отца, решили создать прекрасных разумных существ. Они обошли свои владения и собрали нужный материал. Но так как боги были братьями, их дети получились одинаковыми. Увидев это, каждый из богов решил что-нибудь изменить в своем творении, сделать его уникальным, да вот только материал остался всего один — черный, горячий опал. Тогда первый бог вырвал у своего творения сердце и на место его водрузил живой камень, дабы сердце дитя его всегда было горячим и твердым. Второй же бог создал из камня два черных глаза, чтобы творение его никогда бы не испугалось Тьмы и могло бы заглянуть в саму глубокую бездну. Первый бог создал эльфов, второй — кевтов.
— Красивая легенда.
— Правдивая легенда, — Элладор обернулась ко мне. — У эльфов каменные сердца.
— А, по-моему, смысл легенды в том, что все мы одинаковы…
— Даже если так. Разве это мешает нам убивать друг друга? — кевтиянка продолжала улыбаться, и мне начинало казаться, что у неё поехала крыша. — Что ты так смотришь? Я тебя напугала?
— Не знаю, что ответить, — отозвалась я, пожимая плечами. — Давайте позавтракаем.
Весь день мы ехали по ухабистой, покрытой рытвинами дороге. Едва только мне удавалось задремать, как я просыпалась от стука собственных зубов. Один раз мы спустились в глубокий овраг, и проехали по его дну, по меньшей мере, километров десять. Нас окружали белесые, проросшие зеленоватым мхом, скалы, и порой их выступы проходили так близко от окна, что я шарахалась в сторону, опасаясь, что острый каменный зуб попросту разобьет стекло. У самого подъема наверх автобус колесом налетел на камень и охромел. Нас резко дернуло в сторону, но водитель справился с ситуацией и вовремя остановил машину. Военные, видимо, были готовы к подобного рода происшествию, потому что, выгнав пассажиров наружу, довольно быстро организовали работы по замене колеса. Мы, между тем, бродили у автобуса, задрав головы и разглядывая отвесные стены оврага. И только тут я заметила, что овраг был искусственного происхождения: стены расселины, где-то на уровне десяти метров вырываясь из нагромождения будто бы накиданных сюда гигантами камней, выглядели неестественно гладкими и имели иные цвет и структуру. Чуть позади, на высоте примерно двадцати метров от дна оврага, в стене зияли несколько черных отверстий, уходивших, как мне показалось, вглубь скалы наподобие тоннелей.
Странный овраг был не последним памятником давно отгремевших битв — чуть позже мы проехали мимо руин электростанции, издалека походивших на утыканное блестящими спицами поле. Далеко вперед уходили опоры линий электропередач, и их одинокие скелеты абстрактными фигурами чернели на вершинах соседних холмов.
Когда колонна переезжала по мосту через довольно широкую реку, мы увидели останки огромного судна, которое, привалившись правым бортом к берегу, постепенно врастало в него.
Был и город на холмах, нижняя часть которого ушла под воду после уничтожения ГЭС, и остатки некогда величественного моста через ущелье, на дне которого навсегда остались лежать куски опор и столбов, и черный остов самолета, нашедшего свой последний приют среди безжизненных скал, и красные знаки близ низин, где применялся хат.
— В Ара-казе что, уничтожили все населенные пункты? — спросила я, отворачиваясь от окна.
— Отнюдь, — Арельсар покачал головой. — Этот путь выбран специально. Что-то вроде экскурсионного тура для гостей.
— Ты уверен?
— Более чем. Мы сделали большой крюк.
— Может быть, эльфы наоборот не хотят нам что-то показывать?
Кевт пожал плечами.
— Есть такая вероятность, но… Нет, всё же, я не соглашусь с тобой.
Только поздним вечером мы добрались до Ям. Проведя около трех часов на пограничном КПП в ожидании провожатых из поселка, я продрогла до костей. Ветер выл среди заброшенных строений, а здание пункта при каждом порыве будто коренилось на бок. Внутрь нас не пускали, а когда кто-то из миссии начал громко возмущаться, требуя предоставить «почетным членам ордена» отапливаемое помещение после демонически долгой поездки, один из эльфов, высокий, темноглазый лейтенант, передернул затвор автомата и, взяв недовольного на мушку, предложил «почетным членам» побегать для согрева.
— Это отвратительно, — прошептала сидевшая рядом со мной Кэрроу. — Где эти провожатые? Как будто им не нужен ни груз, ни миссия. Что мы вообще, в таком случае, тут делаем?
Кевты из поселка пришли ближе к полуночи. В свете прожекторов, размещенных по периметру КПП, двое высоких мужчин, одетых в теплые, мохнатые шубы, напоминали поднявшихся после спячки медведей — хмурые, сонные и недовольные. Пройдя мимо скамеек, даже не обратив на нас внимания, кевты остановились подле Арельсара.
— Эти с вами? — один из кевтов кивнул в сторону прохаживающихся вдоль скамеек парней СБО.
— Да, — отозвался Арельсар. — Охраняют группу.
Кевты, ничего не ответив, направились к солдатам Компериата и ещё очень долго о чем-то беседовали с ними. Те отвечали пусть и неохотно, но без видимой неприязни или напряжения. Лишь пообщавшись с эльфами, проводники из Ям соизволили обратить внимание на остальных миссионеров.
— Зачем они все здесь? — спросил один, рыжеволосый, темнокожий здоровяк, которому Арельсар едва доходил до плеча.
— Мы привезли вам гуманитарную помощь и ряд гарантий. Орден также…, — начал было глава миссии, но кевт перебил его.