Ключ
Шрифт:
Зрелище наверно было потрясающим! Если бы рядом оказались свидетели, какие-нибудь моряки, у них случился бы шок, а нам уже было бы не смыть репутацию морских чертей, пособников Сатаны. Но свидетелей не было и фонтан водяных брызг, взметнувшийся к небесам и посрамивший бы любого кита, остался никем не замеченным.
Промокшие до костей, плюющие и кашляющие водой, на полузатопленном судне, мы были живы, и даже не ощущали признаков кессонной болезни. Рыцарь знает, почему?.. Ой, опять вырвалось!
Полдня ушло на то, чтобы прийти в себя, так-как сил ни у кого не было. Ещё день потребовался, чтобы откачать воду, привести корабль в какое-то подобие порядка и снова взять «Анхелику» на буксир из двух шлюпок. А ещё через день мы бросили якорь в порту Лиссабона!
Интермеццо двадцать первое
— дела домашние
Можно сказать, что на этом закончилась первая половина наших приключений. Да, да! Есть и вторая, может быть и не настолько насыщенная событиями, но всё же заслуживающая внимания. А пока нас ждала рутина возврата домой.
Ещё до входа в порт страны, где действует Святая Инквизиция, мы сочинили легенду, которая скрывала истинный пол львиной доли нашего экипажа. Итак, пираньи стали индейцами, послами Союза дружественных племён к Его Величеству королю Испании. Одежда, подаренная друзьями из племени Чига Шанки, очень помогла нам в этом маскараде. На всякий случай девушки раскрасили лица золой, охрой и вообще чем попало. Ах да, и начисто «забыли» родной язык, зато напоказ частенько лопотали что-то совершенно несусветное, призванное изображать дикарское наречие неведомого народа.
Пять самых рослых оделись в матросские костюмы, (благо можно было по сезону нарядиться в кожаную робу, скрывающую женские формы), и поступили под командование Ганса, чтобы изображать моряков. При этом они старались не покидать судно.
Магдалена единственная не стала скрывать свою принадлежность к женскому роду, и представила португальской таможне подлинный паспорт со свидетельской подписью сеньора Самбульо-отца, заверенный всеми известной и уважаемой нотариальной конторой. То же сделали дон Мигель и Ганс.
Легенда наша была проста — шли себе мирно, попали в шторм, потом в штиль, еле выжили, хотим домой, но долг перед Его Величеством зовёт и призывает! Нам повезло — историю проглотили, правда, с изрядной суммой денег, которую выложил дон Мигель из собственного кармана. Конечно же, не последнюю роль сыграли грамоты с авторитетной печатью семейства Самбульо, а может снова вмешалось заклятье Ра-му двенадцатого, но вскоре «Анхелика» встала на ремонт, «индейское посольство» разместилось в снятом на время особняке, а городские власти от себя ещё выделили несколько стражников, чтобы «господ послов» никто не побеспокоил.
Далее — через пару месяцев мы были снова дома, где нас ждали плохие новости, беды и заботы.
Прежде всего, мы узнали, что из кораблей снаряжённых семейством Самбульо для участия в походе Непобедимой Армады, не вернулся ни один! Это означало, что родители дона Мигеля и его старшие братья погибли в этой авантюре, так-как уцелевшие суда Армады, порой в совершенно разбитом состоянии, давно уже вернулись к родным берегам. А те, что пропали без вести, просто не могли выжить без припасов и воды в условиях штормов и ураганов, которыми их встретила тогда Северная Атлантика.
Дон Мигель выслушал новость, делавшую его единственным наследником титула и состояния Самбульо, упрямо сжав челюсти и посматривая на всех злыми глазами. Некоторое время он молчал, потом подошёл к окну и указал на «Анхелику», стоявшую в гавани хорошо видной из окон замка.
— Это самый старый и самый малый из кораблей моего отца и возможно самое малое судно Армады! — сказал он дрожащим голосом. — Но мы прошли на нём через битву и через все шторма и бури, хоть припасов у нас было никак не больше, а то и меньше чем у других. А потом мы на этом корабле дошли до Нового Света, многое что там пережили и вернулись обратно! Как видите, корабль всё ещё на плаву, я жив, и вся моя команда в целости и сохранности прибыла назад, хоть трудностей и опасностей на нашу долю выпало немало. Я не желаю верить в гибель своих родителей и братьев, пока не получу убедительных тому доказательств! А до тех пор я отказываюсь именоваться Сеньором Самбульо…
Тут он отвернулся и вышел, что можно было расценить, как невежливость по отношению к судебному поверенному и стряпчим, которые пришли, чтобы уведомить его о вступлении в права наследства. Но на сей раз это были неплохие и неглупые люди, а потому никто из них не обиделся. Все просто удалились, пообещав зайти как-нибудь в другой раз, когда «Его Светлости Сеньору Самбульо» будет угодно их принять.
Я не удивился, когда нашёл Мигеля рыдающим на груди Магдалены. Я не стал ни утешать его, ни как-либо вмешиваться, только обменялся взглядами со старшей пираньей и уселся на одну из жёрдочек, устроенных для меня по всему замку. Нелегко этому парню было становиться мужчиной, так пусть спокойно выплачет свои последние детские слёзы!
Вместе с княжеским титулом, поместьем, замком, охотничьими угодьями, пахотными землями и единственным кораблём в гавани, дон Мигель унаследовал весьма жалкое состояние — крохи, оставшиеся от недавнего богатства Самбульо. Я ни один и ни два раза скрипнул клювом, вспоминая золотые и серебряные саркофаги жрецов Ра-му и разные прочие ценности, которые видел в Новом Свете. Как это всё сейчас пригодилось бы! Но мы не принесли из похода ничего. Даже то золото, которое нашли на борту погибшего галеона, обнаруженного во время путешествия по подземной реке, дон Мигель отослал родственникам капитана того судна, так-как смог установить его личность по найденным там же документам.
Впрочем, о чём это я? Конечно, мы принесли с собой бесценное сокровище, которое оказалось главным и единственным богатством, доставшимся нам в Новом Свете! Иными словами — девятнадцать из тридцати пираний нашего экипажа оказались беременными. Понесла даже Магдалена, а я-то давно уже махнул на неё крылом, ведь ей было уже за тридцать, а не одна из её прежних связей не дала плод.
Я знаю, этого можно не понять, но я уже рассказывал, что свирры значительно отличаются от местного населения, и то, что у людей с мозгами, вывернутыми бредовой моралью, считается позором, у них воспринимается, как благословение Небес! Тем более что их народ понёс в этом походе страшные потери — более восьмисот крепких мужчин и молодых здоровых юношей ушли со старшими Самбульо и не вернулись.