Ключ
Шрифт:
– До завтра, гость, – шепнул, таинственно подмигнув.
Сон был беспокойным: видно, переел на ночь. Виделись кошмары, монстры преследовали его в синеватом тумане, он ворочался с боку на бок, обливаясь потом и постанывая. Клер потрясла мужа за плечо:
– Дорогой, что с тобой?
– Прости, кошмар приснился.
Глянул на часы: пять утра. Можно еще поспать. Закрыл глаза, но мысли о вчерашнем приключении бились в мозгу, и он понял, что уснуть не удастся. Тихо встал, накинув халат, прошел в кабинет и открыл заветный ящик, где лежало сокровище, похищенное из лаборатории.
Серебряной ложечкой, которой предки черпали некогда горчицу, лаборант взял щепотку грунта, поместил под микроскоп и прилип к окуляру. Молекулы живо передвигались по всем направлениям, казалось, хаос владел ими. Под живительным действием кислорода клетки менялись и множились с каждым мгновением. «Вот она, – сразу определил Билл, – из миллионов я узнаю тебя». Он пинцетом выдернул частичку, излучающую слабый голубоватый свет, и поместил ее на белый лоток. Она представляла собой окаменелую золу. После нескольких часов кропотливого труда к ней присоединились ещё несколько. В кабинет стучала жена, настырно, как ему почудилось, злобно. Билл распахнул дверь:
– Что ещё?
– Тебе пора на работу, дорогой.
– И это повод колошматить в дверь, пугая всех святых?
– Билли, я стучу, стучу, и никакой реакции, думала уснул. Завтрак на столе.
Ворча под нос, Билл запер дверь кабинета на ключ и спустился в столовую.
– Опять рогалики. Хоть бы яичницу с беконом поджарила, ведь и так ни черта не делаешь.
– Чем плохи рогалики? Раньше тебе нравилось так завтракать, – голос Клер дрожал, и на долю секунды он испытал угрызения совести. Но что-то темное захлестнуло, лишило воли.
– А теперь я хочу еды.
Залпом выпил чашку кофе и встал из-за стола, оставив нетронутым завтрак.
– Милый, у тебя есть время на яичницу. Хочешь, поджарю?
– Я сыт.
– Билли…
– Извини (что ей от меня надо?).
Билли поднялся в кабинет: «Ещё полчаса, и буду собираться на работу». Но спустя час он по-прежнему сидел, уставившись в микроскоп. Зазвонил телефон: Мирна. Он сослался на плохое самочувствие.
– Ладно, отлеживайся. Но, чтобы завтра был, работы непочатый край.
– Спасибо, Мирна. Пусть не трогают мой контейнер, сам разберусь.
– Хорошо.
Она положила трубку. Билл вернулся к столу, сел, положив руки перед собой, сцепил пальцы. Словно загипнотизированный, смотрел на лоток, не отводя глаз и вроде бы не думая ни о чем. Языки пламени – вот что билось перед его внутренним взором. «Виктор! – закричал Билли, не помня себя от ужаса, – Виктор!»
– Спаси меня, Билл.
– Милый, ты звал? – заглянула в дверь Клер.
– Уходи, я запретил беспокоить, когда работаю.
– Стив спрашивал о папе. Может, соизволишь пообщаться с сыном?
– Иди, гуляй с ним. Мне некогда.
Он закрыл дверь перед носом жены и дважды повернул ключ:
– Виктор, мы теперь одни.
Столб огня метнулся в лицо: человеческие существа в широких черных плащах подняли его над землей и понесли: тело извивалось в предчувствии мук, он визжал подобно зверю, зная, что наказания не избежать колдуну. Билл понял, что Виктор странным образом слился с ним воедино, а ещё четко осознал, что гибнет. Увидел жерло вулкана под собой: огненная лава била в небо, окрашивая в оранжевый цвет. Наконец его бросили. Пылая словно факел, он ринулся вниз, трепыхаясь в агонии.
Билл пришел в чувство, мокрый от пота: «Бедный Виктор! Они сожгли его. Что за черт? Какой Виктор? Сколько времени?» В животе урчало: «Я отключился. Необходимо поесть, не иначе с голоду мерещится всякое». Подошёл к двери, прислушался. Клер говорила с сыном, помогая обуться. Потом раздался стук, и голоса переместились на улицу. Переждав с минуту – вдруг, что-то забыли, – Билли вышел из кабинета, и, спустившись на кухню, открыл холодильник.
Вскоре вернулся в лабораторию, прижимая к груди пакет с бутербродами и кока-колой. После нескольких часов напряженного труда удалось найти ещё несколько частиц, подобных той, которую он назвал Виктором. А если точнее, она сама так назвалась. Билл предположил, что несколько столетий назад, на Земле мощное извержение вулкана выбросило в космос тонны золы, которая и попала на Марс. Возможно, не только на Марс.
– Сколько ещё твоих собратьев я должен собрать? – спросил исследователь.
Виктор молчал. Билли поднес пластину к лицу и принюхался. Едва уловимый сладковатый запах тлена будоражил воображение. Он закрыл глаза и снова увидел гигантский костер. Всего на мгновение лишился воли – и чуть не рассыпал драгоценную пробу.
– О, ч-чёрт! Ещё немного, и работа насмарку.
Аккуратно поставил лоток. Голова кружилась. Билл подошёл к окну: умеренный ветер тормошил осенние листья, и только теперь он понял, что не заметил, когда окончилось лето, да и начала его не видел.
– Виктор, жаль ты не можешь этого знать. Ты превратился в прах, и, подобно мне, не видел смены времён года. Я тоже был тленом до сей минуты, а теперь ожил.
Билли повернул голову и посмотрел на лоток. Частицы светились, завораживая.
– Прах и пепел, – молвил он, будто подводя черту, – прах и пепел, тлен, тлен, тлен.
Он вернулся за стол, пинцетом взял частицу грунта, положил на указательный палец и, словно повинуясь чужой воле, неожиданно для себя, слизнул. Вкус мм… гари? Необоримо тянуло в сон. Билли прикорнул на кабинетном узком диване и крепко уснул. Жена разбудила его стуком в дверь:
– Виктор, ты уснул там, что ли? Иди обедать.
– О, господи! Иду, иду. Виктор?
Жена с сыном сидели за столом. Увидев супруга, Клер ласково улыбнулась:
– Я приготовила суп с лососем, ты ведь любишь.
– Ты назвала меня Виктором. Кто такой Виктор?
– Билли, ты совсем рехнулся. Какой Виктор, почему Виктор? Не надо столько работать. Взял отгул, а сам над микроскопом чахнешь. Это до добра не доведет, а невроз получишь. Давай-ка в выходные махнём на природу, пусть и Стив подышит, и тебе польза. Ну. Обещаешь?