Ключи от Лас-Вегаса

Леонидова Людмила

Завернув во двор, Василич чуть не наехал на овчарку Никиты. Джек, учуяв Лизу, на всех парах несся к машине. Вслед за ним бежал взмыленный Никита.

— Это он? — с сомнением в голосе спросила Галина.

— Он, он, сосед мой, Никита, — бросила на ходу Лиза и выбралась из машины.

Пес кинулся к ней с радостным лаем.

— Ник, помоги тетю Галю до лифта довести, — позвала девушка. — И покажи наше приглашение в загс, а то она мне не верит.

— Здрасьте! — Никита протянул

руку Галине, но, поняв, что она еще не твердо стоит на ногах, тут же подхватил ее вместе с подоспевшим Василичем.

— Осторожно, молодой человек, — рыкнул на него милиционер. — Галина Сергеевна еще очень слаба.

— Извините, — смутился Никита, и они с Василичем буквально поднесли Галину к лифту.

Тете Гале предстояло жить в Лизиной комнате, которая буквально сверкала чистотой.

— Ну, постарались! — оглядывая освобожденную от всякого хлама обитель племянницы, удивилась тетка. Вечно не прибранные книжки, кассеты, ручки — все это было спрятано с глаз долой.

— Мам, она себе мильтона склеила, — с порога заявила Лиза и подморгнула тетке.

— Милиция в наше время не бедна! — похвалила выбор Татьяна.

— Что ты выдумываешь, — смутилась женщина, — просто человек спас меня, вот и решил… — Она замолчала, обдумывая, как объяснить поступок Василича.

— Это он там к «Волге» вышагивает? — бросив взгляд в окно, уточнила сестра.

— Он-он, — подтвердила Лиза.

— Вполне, — протянула Татьяна. — И усы хоть куда. Обожаю мужиков с усами.

— Самостоятельный, — копируя по тону Василича, пробасила Лиза, и все трое расхохотались.

— Лиз, кто это — Лобов, а?

— Звонил?

— Да… — отозвалась мать. — Фамилия мне уж очень знакомая… — Она собиралась продолжить разговор, но Лиза кивнула в сторону тетки, давая понять, что поговорит с матерью позже.

Взбивая на софе подушки, чтобы Галине было поудобнее, она вдруг спохватилась:

— Мама, тебе при уборке коробка со старыми кассетами не попадалась? Я что-то их давно не вижу.

— Не помню. А, кассеты с фильмами? — Татьяна возилась на кухне, разогревая обед.

— Да у меня разные были. Сначала они тут на полочке стояли, а потом я их решила в коробку убрать. — Лиза заглянула под шкаф в надежде найти пропажу.

— Может, я их кому-нибудь посмотреть одолжила?

Голос матери с кухни заставил Лизу оцепенеть.

— Кому ты их могла одолжить?

— Да какому-нибудь ухажеру своему могла. Папочка твой недавно вот объявлялся, тоже половину забрал.

— Ты не говорила, что он приходил.

— Да ты как раз в отъезде была.

— И ты ему кассеты давала? — не поверила Лиза. — Ему-то они зачем?

— Не знаю, — беззаботно отозвалась Татьяна, —

но я могу у него назад попросить, только ты скажи, что именно ищешь?

— Так, ничего, — глухо пробормотала Лиза и, взяв стремянку, упрямо полезла на антресоль.

— Там нет, — увидев, как дочь вытаскивает чемоданы и сумки, заверила мать. — Ну объясни ты, наконец, какой тебя фильм интересует, может, я вспомню?

— Кассета с красной этикеткой и надписью.

— И что было написано?

— «Игра».

— А… этот… — Татьяна развела руками, давая понять, что кассеты уже нет.

Лиза покачала головой.

— Это, мамочка, не фильм, а крутой бизнес!

16

Дом Лиса не походил на особняк Любомирского. Расположенное в престижном районе столицы малоэтажное строение из светлого кирпича утопало в зелени. Хотя в нем и обитала не одна семья, квартира чиновника высшего ранга выглядела намного богаче жилища бизнесмена. Антикварная мебель и картины напоминали Лизе дедушкин кабинет.

Стены, обитые шелком, фарфоровые статуэтки и вазы из малахита создавали впечатление маленького музея. Но, несмотря на разноцветье и, казалось бы, несочетаемое соседство, все здесь говорило об изысканном вкусе хозяина.

Дедушка научил ее разбираться в искусстве. В тяжелые для них с мамой времена, подыскивая покупателей для дедушкиного антиквариата, Лизе пришлось закрепить уроки. Она ориентировалась в ценностях неплохо.

— Оригинал? — всматриваясь в портрет, написанный Крамским, уточнила Лиза.

Хозяин многокомнатной квартиры в шелковом халате и тапочках, теперь уже не стесняясь своего домашнего вида, удивленно вскинул брови:

— Разбираешься?

— Дедушка любил живопись, занимался антиквариатом, — объяснила Лиза, — меня научил.

— Тебе нравится Крамской? — решил проэкзаменовать ее Лис.

— Кое-кто считает его скучным, потому что он долгое время занимался ретушированием фотографий, а затем по заказу Румянцевского музея написал более сотни портретов, растрачивая себя и свой талант.

— О! Да ты можешь преподавать историю русского искусства, — по достоинству оценил ее знания Лис, но, спохватившись, церемонно всплеснул руками: — Буду тебя угощать.

— Чай! — Гостеприимный хозяин вынес на старинном подносе изящный сервиз. Он состоял из коробки для чая, круглой сахарницы, увесистого ситечка, щипцов для сахара и крошечной вилки для лимона. Щипцы и вилка имели форму хищной птичьей лапки с острыми коготками. Все это, выполненное из старинного серебра с чернью и золочением, тянуло этак на тысяч десять зелененьких.